Зверь и я

– Зачем тебе все это? Так хочется власти? – попытался узнать причину подобной ненависти и таких ужасных поступков Тод.

– Это, скажем так, просто приятный бонус. Я ненавижу тебя. Ненавидел всю свою жизнь. За то, что лишился семьи, лишился отца, за гонения и презрение, в котором живут ужасные волки. Двадцать долгих лет я закрывал глаза и видел одно и то же – твою смерть, – Элазар говорил и вел длинным когтем по прутьям напротив Тодора, так будто бы только эта клетка защищает того от смерти.

– Зачем впутывать женщин? Детей? Так поступают только…

– Чудовища? – перебил его старший брат. – Разве ты меня им уже не считаешь? Не нужны мне твои женщины, одну особо назойливую можешь забрать прямо сейчас. Эта дуреха уже порядком поистрепала всем нервы, – устало прикрыл веки предводитель ужасных волков, намекая на красную волчицу Агнию.

– Зачем ты выкрал девочку?

– Чтобы ты за ней пришел, – пояснил Элазар, как само собой разумеющееся. – Или ты рассчитывал на приглашение почтовым голубем?

– Значит, ты отпустишь ее?

– Даже не знаю. Может мне лучше отпустить тебя, – Элазар сделал пасс руками и ожившие прутья стальными змейками расползлись в разные стороны по подвалу. – Ступай, если сможешь.

Тодор сделал первый шаг и тут же метнулся наперерез яркой вспышке, сорвавшейся с рук Элазара и летевшей в сторону Маши. Магическая стрела впилась в предплечье, исчезая бесследно и оставляя после себя только боль. Со всех темных углов подвала раздалось утробное рычание, вперед выступали все новые и новые чудовища.

Вероятно, Элазар рассчитывал, что Тодор не сможет бросить девочку и умрет здесь, защищая ее. Вероятно, он хотел насладиться муками выбора: умереть самому или обречь невинное дитя на гибель. Но для Тода никакого выбора не было. Даже если бы это был не ЕЕ ребенок, он все равно остался бы.

С исчезновением пропитанных плесенью прутьев, Тод почувствовал в себе достаточно силы хотя бы для частичной трансформации и, выпустив длинные когти, приготовился сражаться за жизнь человеческой девочки до своего последнего вздоха.

***

Львица бежала, что есть сил, безошибочно ориентируясь на незнакомой местности. Иногда ей казалось, что она почти уловила запах своего маленького львенка, иногда бежала наугад, а иногда ее вела слепая вера в то, что она делает все верно. Хищница боялась остановиться хоть на минуту, чтобы не упустить эту тонкую незримую нить, ведущую ее вперед. А потому старалась не останавливаться, не жалея себя, и не давая отдыха своим лапам.

Лишь когда впереди показалась вода, львица остановила свой безудержный бег. Что теперь делать и куда идти дальше она не понимала. Прохаживалась вдоль берега моря, надеясь, что решение придет само собой как озарение. Но оно совсем не торопилось, в отличие от усталости и чувства голода.

Острый нюх львицы уловил запах свежей крови. Она был повсюду: и на гальке, укрывающей пляж, и на прибрежных камнях, и в пещерке, примыкающей к морю, даже будто в самой воде. Но этот запах скорее настораживал, чем будил голод. А еще больше отвращения вызывал запах мокрой псины.

Большая кошка морщила нос и топорщила усы, так сильно ей не нравился этот запах. Противные псы. Кошке они совсем не нравились. Да еще и перебивали запах родного котенка.

Львица хотела заночевать в укромной пещере, так как все-таки дневное время она любила больше. Но не смогла найти там ни единого местечка, которое не провоняла бы волками. Рыча и фыркая, львица покинула грот, сетуя на свою кошачью судьбу маленькому хорьку.

Она уселась на берегу прямо у кромки воды и брезгливо трогала лапой воду. Фу, мокро и мерзко. Только звук забавный: хлюп-хлюп!

– Дзынь! – когти львицы царапнули что-то в морской волне.

Львица подгребла к себе лапой странное белое насекомое. Очень похоже на бабочку, но тяжелое. Может, это такая морская бабочка? Львица понятия не имела, что за звери обитают в этом море.

Везет же ей в последнее время на незнакомых тварей! Кошка вздохнула и легла на гальку, уткнувшись носом в белое маленькое насекомое. И в эту же секунду в ее голове закружился новый калейдоскоп из ярких воспоминаний.

Это не насекомое, а заколка! Она взяла его с сухонькой старой ладони и долго рассматривала на собственной ладони. Бабочка из заговоренного жемчуга с невесомыми крылышками из ажурного кружева выглядела волшебно. Рядом детский смех, возня. Шелковистые волосы маленькой хохотушки.

– Мама, это мне? – вертелась рядом маленькая егоза.

И она заколола ей волосы бабочкой. Дочка крутилась у зеркала, оценивая свою новую прическу и заколку. Девочка была довольна, и она тоже…

Львица заколотила хвостом и подскочила на лапы, пристально их разглядывая. Нет, лапы, как лапы – привидится же. Без когтей и сильных мышц – как выжить?

Заколку она еще раз обнюхала, пытаясь запомнить родной запах. Но их на заколке было несколько и они все смешивались причудливым образом. Лизнула шершавым языком хорька на прощание, понимая, что вместе с ним она далеко не уплывет. А всего секунду назад она точно на это решилась.