Зверь из бездны

Ментовский «газик» трясся как паралитик, на разрыв движка преодолевая колдоёбины частного сектора, где издавна селились местные цыгане. Артем размышлял, подскакивая на вытертом милицейскими и бандитскими задницами сиденье. «Волшебный телефон» на этот раз не подвел: уроженец села Бузеску Молдавской ССР Жан Янович Мундяну действительно был временно прописан в Светлопутинске, в районе с красноречивым названием Морики, что на блатной фене, как известно, означает «цыгане». И, что еще интереснее, около года назад он освободился из мест не столь отдаленных, где отбывал наказание не за что попало, а за совращение малолетней. В общем, поразмыслить было о чем.

– Я ж как раз начинал службу в Ленинском отделе, к которому относится, в частности, и сей злачный райончик, – продолжал вещать Стрижак, качая ушами, словно опахалами. – Здесь проживают в основном «огурцы» – выходцы то ли из Молдавии, то ли из Венгрии, хрен их разберет. А по-ихнему – крестовецони, что ли? Язык сломаешь, пока выговоришь!

– Почему – «огурцы»? – отвлекся от своих мыслей Артем.

– Потому что не ананасы! – лаконично отвечал Стрижак. – Почем я знаю – «огурцы», и всё.

– Слушай, Стрижак, а скажи: это нормально – разговаривать на кладбище с умершими? – вдруг невпопад спросил Казарин.

Майор пристально посмотрел на него, подумал и ответил:

– Нормально. Главное, чтоб они тебе не отвечали.

По сигналу Стрижака «рашен джип» притормозил у забора, на котором были нацарапаны различные слова отнюдь не на цыганском наречии. «Газик» сразу же со всех сторон облепили чумазые оборванные ребятишки.

– Где тут у вас барон, ромалы? – без всяких предисловий спросил майор. – У нас к нему дело.

Несколько смуглых пальцев указали вверх по улице.

Матерящийся Серега остался отгонять цыганят от машины, а Артем со Стрижаком двинулись в указанном направлении.

– А что, мы правда идем к настоящему барону? – спросил Казарин. – Может, он еще и в замке живет, как полагается титулованной особе?

– Да какой, к черту, барон! – разозлился Стрижак на Артемову неосведомленность. – «Баро» по-цыгански означает «большой», «старший», и ничего больше. А вот замок, думаю, у него и впрямь имеется не хуже королевского.

– Как так? – удивился Артем.

– А вот так, – ухмыльнулся Стрижак. – Думаешь, как баронами становятся? Выпихиваются мамкой на кружевные пеленочки с вензелем? Ни фига подобного! Поселился где-нибудь табор, приезжает туда в первый раз милиция. Все попрятались, понятно. А один кто-нибудь не боится, выходит говорить с ментами. Знакомится. Денег дает. И все – после этого он барон. Потому что люди же видят: все боятся, а этот выходит и разруливает.

– И чего, цыгане ему налоги платят, как мы с тобой – советской власти? – хмыкнул Казарин.

– Ну вот смотри. Я – простой цыган, у меня нет связей ни в райсовете, ни в милиции, – продолжал разглагольствовать Стрижак.

Артем не сдержался – хихикнул: уж очень вид лопоухого майора в форменном картузе с кокардой не вязался с образом «простого цыгана».

– Чего ты ржешь? – удивился Стрижак. – Я ж серьезно. К кому я там пойду, чуть чего? А барон идет к начальству, договаривается, чтобы свет провели, чтоб не прогоняли. Если мы, менты, закрыли кого-то из табора – опять же, кто идет в милицию? Барон! Его там знают, он там всех с руки кормит. Надо выкупить своего у ментов или взятку дать в райсовете – идет по табору. У кого червонец возьмет, у кого пять рублей, у кого – рупь. Ну и себя не забывает, понятное дело.

– Может, тогда местного участкового надо было прихватить? – засомневался Казарин. – Он-то точно всех тут знает.

– Как бы не так! – ухмыльнулся Стрижак. – Попробуй только местным ментам заикнуться, кого мы ищем, – и ты этого своего Жана до пенсии разыскивать будешь! Потому что местным от цыганья и бабки, и инфа оперативная капает. Так что мигом сольют твою ориентировочку кому надо, и тю-тю твой подозреваемый! Я тебе сейчас одну штуку покажу – учись, как работать надо. Операция пройдет как по маслу!

– Операция «Ы»… – скептически хмыкнул Казарин.

Но операция прошла «ы» гладко, «ы» быстро.

Стрижак не ошибся – в конце невзрачной улочки, состоявшей из обшарпанных бараков, высился замок не замок, дворец не дворец, а узорчатое чудо, похожее на свадебный торт в розочках и виньетках. Вершину «торта» украшала фаллического вида башенка с круглой красной крышей. «Опять всякая хрень лезет в башку», – мрачно констатировал Артем. В окошке хренообразной башенки горел свет.

Из-за внушительного забора особняка раздался хриплый басовитый лай, но Стрижак и ухом не повел. Он, кряхтя, подтянулся на заборе на руках и рванул низко висевший провод, протянутый к «замку» – его обитатели явно были подключены к электросети несанкционированно и пользовались «лампочками Ильича» на дармовщинку. Как, впрочем, и всеми другими дарами советской власти, подумалось Казарину. Свет в окошке фаллической башенки погас, будто кто-то задул игрушечный фонарик.

– Пошли! – скомандовал Стрижак, отдуваясь.