Читаем Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз полностью

Я обернулся к Сухану. Понять что-либо по его виду - затруднительно. "Зомбятина самоходная". Но если уж мужик начал, то...

-- Кончай.

"Живой мертвяк" - символ исполнительности. Немедленно приступил. К... к исполнению поданной команды. Темп и сила толчков изменились. Кажется, Софочка предполагала, что после её "третьего желания" произойдёт немедленная его реализация.

Увы, "быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается" - русская народная мудрость.

Наконец, "дело" - сделалось. В стиле французской классики:

"Корова приняла оплодотворяющую струю самца не пошевельнувшись, так же бесстрастно, как принимает в свои лона животворные семена щедрая земля".

Как, всё-таки, красиво пишут эти французские эстеты, гурманы и экспрессионисты! Так и хочется поинтересоваться: любите ли вы рококо? А бельведер с шамбертеном? Это я чисто к слову - навеяло.

-- Алу, будь любезен, отмой это всё начисто.

-- Э... И изнутри?

-- Конечно. Докуда достанешь. Внутренние повреждения более опасны, чем внешние.

-- Но... у неё тут... кровь идёт.

-- Да ты что? Ай-яй-яй. Ну, так окажи первую медицинскую. Тебя же учили.

Давай, малыш. Ты же не рафинированный выпускник чего-то там с асфальта. Ты - сын степного хана. Первое, что ты увидел в жизни, едва открыв глаза в половецком шатре - как умирала твоя мать от внутреннего кровотечения. Редкий день в твоей жизни обходился без вида и запаха крови и спермы, ни один - без кала и мочи. Ты уже бессчётное количество раз пускал кровь, перерезал горло, убивал живых существ. Свежевал, потрошил и разделывал. Здесь это нормально - "Все так живут".

Доводилось тебе и останавливать кровь, перевязывая и зашивая раны. Что тебя так обескуражило? Персонаж? Место? Способ нанесения повреждений? Или ты полагаешь, что след применения штатного палаша в этой зоне - будет менее выразителен?

-- Сделай всё правильно, малыш. И она останется жить. Испугаешься, сделаешь плохо - через три дня сам будешь копать ей могилу.

***

- Доктор, а есть ли жизнь после смерти?

- Вы думаете, мне, как проктологу, виднее?

Насчёт жизни "после" - ничего определённого сказать не могу. А на вопрос о продолжительности "до" - отвечает мальчик Алу.

***

Позвякивая ключиками, снял наручники и наножники. Интересная модификация с войлоком. Цыба молчит-молчит, а потом вдруг такое уелбантурит... Надо дать девочке возможность шире проявлять свой креативный подход.

Софья, хоть и была освобождена, но принять какую-либо другую позу - не хотела. Всякое шевеление вызывала у неё стон.

Приподнял ей голову, похлопал по личику, присел рядом, придерживая экс-княгиню за ошейник. И вновь принялся "прополаскивать мозги". Моралите с резюме и конклюзивом - необходимы. Для формирования "правильной жизненной позиции". А иначе - зачем я так... мучился?

-- Софочка, ты - дура. Ты удивительно дремучая дура. Вот прожила ты почти всю свою жизнь. Замужем была, детей нарожала. Полюбовников... ладно. И уверовалась ты, что всё про жизнь знаешь. И это - правда. Ты знаешь много больше твоих подружек. Но я-то - не боярыня, дальше терема да церкви надворной - никогда не бывавшая. И даже - не муж вятший. Я - "Зверь Лютый". Ведь много раз слышала, разные люди сказывали, сама видела... А, бестолку. Дура.

Присутствие Алу несколько ограничивало меня в перечислении её прежних художеств. Поэтому - конкретизировал по текущей ситуации:

-- Уж на что вроде бы простое да знакомое тебе занятие - с мужиком поиграться. Уж ты-то, вроде бы, всё про это - знать да уметь должна. Ты ж - и так и эдак пробовала. Ты, курва старая, опытная, искушённая, а в моих руках... снова девочка-целочка. С этой стороны, в этом месте. Кабы дитё невинное мучилось - я бы пожалел. Но ты-то, ученная-битая, в семи щёлоках варенная... У меня и ты - невинность свою потеряла. Предварительно найдя. По годам уже в бабушки пора, а в моих руках - вновь сопливкой несмышлёной обернулась.

"Дорога - это направление, по которому русские собираются проехать".

Ситуация сложилась... неожиданная. Но уж коли довелось попортить Софье Степановне задницу, то нужно этим воспользоваться. И я продолжал экспромтом свою проповедь. По фактически сложившимся обстоятельствам. В прежнем направлении. "По которому собираюсь проехать".

Вбивая в эту умную, как мне кажется, голову простую идею: не надо со мной хитрить, обманывать, пытаться переиграть. У меня есть арсенал средств, тебе неизвестный. Надо меня слушаться, надо быть честной. Иначе... нарвёшься. Не только на понятную боль, но и на пока не представимое. Даже в этом, столь привычном тебе, поле.

***

Софья - не малолетка из "поколения порно". Которые "делали это не потому, что хотели, и не потому, что им это нравилось, а потому что так хотели их партнеры".

"Я избавлю вас от подробностей, - сказала врач, - но эти девушки очень молоды и хрупки, и их тела просто не предназначены для этого". Они рассказывали, что чувствовали себя униженными от таких предложений, но просто не могли ответить отказом... Такие девочки пару поколений назад любили заниматься верховой ездой и балетом, и даже не целовались".

Перейти на страницу:

Похожие книги

Облачный полк
Облачный полк

Сегодня писать о войне – о той самой, Великой Отечественной, – сложно. Потому что много уже написано и рассказано, потому что сейчас уже почти не осталось тех, кто ее помнит. Писать для подростков сложно вдвойне. Современное молодое поколение, кажется, интересуют совсем другие вещи…Оказывается, нет! Именно подростки отдали этой книге первое место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Именно у них эта пронзительная повесть нашла самый живой отклик. Сложная, неоднозначная, она порой выворачивает душу наизнанку, но и заставляет лучше почувствовать и понять то, что было.Перед глазами предстанут они: по пояс в грязи и снегу, партизаны конвоируют перепуганных полицаев, выменивают у немцев гранаты за знаменитую лендлизовскую тушенку, отчаянно хотят отогреться и наесться. Вот Димка, потерявший семью в первые дни войны, взявший в руки оружие и мечтающий открыть наконец счет убитым фрицам. Вот и дерзкий Саныч, заговоренный цыганкой от пули и фотокадра, болтун и боец от бога, боящийся всего трех вещей: предательства, топтуна из бабкиных сказок и строгой девушки Алевтины. А тут Ковалец, заботливо приглаживающий волосы франтовской расческой, но смелый и отчаянный воин. Или Шурик по кличке Щурый, мечтающий получить наконец свой первый пистолет…Двадцатый век закрыл свои двери, унеся с собой миллионы жизней, которые унесли миллионы войн. Но сквозь пороховой дым смотрят на нас и Саныч, и Ковалец, и Алька и многие другие. Кто они? Сложно сказать. Ясно одно: все они – облачный полк.«Облачный полк» – современная книга о войне и ее героях, книга о судьбах, о долге и, конечно, о мужестве жить. Книга, написанная в канонах отечественной юношеской прозы, но смело через эти каноны переступающая. Отсутствие «геройства», простота, недосказанность, обыденность ВОЙНЫ ставят эту книгу в один ряд с лучшими произведениями ХХ века.Помимо «Книгуру», «Облачный полк» был отмечен также премиями им. В. Крапивина и им. П. Бажова, вошел в лонг-лист премии им. И. П. Белкина и в шорт-лист премии им. Л. Толстого «Ясная Поляна».

Веркин Эдуард , Эдуард Николаевич Веркин

Проза для детей / Детская проза / Прочая старинная литература / Книги Для Детей / Древние книги
Изба и хоромы
Изба и хоромы

Книга доктора исторических наук, профессора Л.В.Беловинского «Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы» охватывает практически все стороны повседневной жизни людей дореволюционной России: социальное и материальное положение, род занятий и развлечения, жилище, орудия труда и пищу, внешний облик и формы обращения, образование и систему наказаний, психологию, нравы, нормы поведения и т. д. Хронологически книга охватывает конец XVIII – начало XX в. На основе большого числа документов, преимущественно мемуарной литературы, описывается жизнь русской деревни – и не только крестьянства, но и других постоянных и временных обитателей: помещиков, включая мелкопоместных, сельского духовенства, полиции, немногочисленной интеллигенции. Задача автора – развенчать стереотипы о прошлом, «нас возвышающий обман».Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.

Л.В. Беловинский , Леонид Васильевич Беловинский

Культурология / Прочая старинная литература / Древние книги