Читаем Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз полностью

"Елбан" - старинное русское слово. Означает - "крутой высокий холм". Говорят: "Москва стоит на семи елбанах". "Тур" - лесной дикий бык. "Уелбантурить" - это когда дикий страшный лесной бык тебя забодал и сбросил с крутого высокого холма. Ну и кто ты после этого? Ванька-уелбантуренный? По-американски - Хилл Билли.

Только и разницы, что не бык, а корова. И не она забодала, а сам налез. Тогда... - квадро-"Билли" с мега-горки. Забодал-ся. Сам - себя. Не предусмотрел, не подготовился. Пром.площадку - не обустроил. Можно ж было кому-нибудь из подчинённых поручить...

***

"Лучше поздно, чем никогда" - международная мудрость.

-- Сухан, орёт она сильно. Мочалку вставь обратно. Это всё... промыть и про-одеколонить. В смысле - смазать и умаслить.

Выдал пару ЦУ, обеспечивающих всем присутствующим разнообразное увлекательное времяпрепровождение, извинился перед дамой за необходимость внезапно покинуть её общество, и, придерживая на удобном мне уровне ковшик с холодной водой, убрался в предбанник.

***

Пока большинство мужчин мечтает иметь достоинство побольше, мужчины из бразильского племени Топинамба, готовясь к половому акту (видимо, это у них редкий красочный праздник, типа: "С Новым Годом!"), идут в лес и дразнят детородным органом один из видов змей. Рептилия обычно не остается равнодушной к такой наглости. После укуса пенис опухает, а половой акт может длиться несколько часов. Одним выстрелом убивают двух зайцев: и партнерша рада и змея повеселилась.

У меня круче: партнёрша - змеюка. В переносном, конечно, смысле. Но опухло - как в прямом.

***

В предбаннике сидел Алу. И смотрел на меня "рублёвыми" глазами. Надо что-то со звукоизоляцией делать. Может, двери закрывать?

-- Алу, плесни кваску, притомился я чуток.

Через четверть часа я почувствовал себя вполне нормально, отдохнул, успокоился.

-- Ну что ты так дёргаешься? У тебя скоро уши вырастут. В сторону двери. Станут длинными как у зайца. Ладно, пойдём, глянем.

Парень шёл пятнами. Стараясь держать на лице выражение полной невозмутимости. Сочетание... забавное. Учить, учить и учить. Кто это сказал? Ленин? - Нет, у Ленина - "-ся".

Сухан размеренно исполнял исконно-посконные возвратно-поступательные.

"Эх, раз. Ещё раз.

Ещё много-много раз...".

Народная мудрость уточняет:

"Лучше сорок раз старуху

Чем ни разу молодуху".

Хотя есть и особое мнение:

"Не страшно стать дедушкой, страшно спать с бабушкой".

Бабушкой Софья ещё не стала. Так что - ничего страшного.

На каждой пятой фрикции Сухан звонко хлопал ладонью по Софочкиной ягодице. Попеременно - то по левой, то по правой. Тётушкина попочка раскраснелась как щёчки юной красавицы от нескромных куплетов. Впрочем, и "цветы любви", они же "розы наслаждения", в эту эпоху периодически вызывающие творческое вдохновение арабских поэтов, в смысле - разводы крови на нежной бело-розовой коже ляжек и ягодиц - тоже присутствовали.

"Довела тебя глупость бабская

До вишнёвого зада".

До цвета спелой вишни ещё далеко, но - "правильной дорогой идёте, товарищи".

Софочка отличалась от французской коровы. Тем, что непрерывно и однообразно мумукала. Ритмично колыхаясь всеми своими декстринами и целлюлитами синхронно движениям заднего... привода.

Говорят, что треть женщин обожает такую форму сношения. Мда... Софочка - явно в эту треть не попадает. Быват...

Обошёл эту... "станковую живопись". В смысле - на лавке, на станке. Заглянул Софочке в лицо. Лицо... плохое. Багровое, опухшее, потное, с дёргающимися в такт толчкам Сухана отвисшими щеками, плотно сжатыми зубами, с торчащей, почти сжёванной, банной мочалкой, зажмуренными глазами, из которых текли слёзы. Некрасиво.

-- Ты как? Ещё хочешь?

Она резко попыталась распахнуть глаза. Но слипшиеся от пота ресницы... Один глаз мутно взглянул на меня. Из под мочалки донеслось мычание. Нет, не французская корова. Мукает в процессе. В отличие как у Золя.

Заботливо поинтересовался:

-- Может, прекратить? Если ты хочешь...

-- М-м-м-у-у-у...

прозвучало в ответ.

Это что-то значит? Да? Нет? Может быть?

-- Закончить? Это твоё третье желание?

Она убедительно закивала головой, выражая полное согласие её задушевного стремления с моим галантным предложением.

***

"Бойтесь желаний - они исполняются" - сколько раз эта простая мысль была повторена разными человеками! Сколько страстей и переживаний описано в связи с "исполнением желаемого"!

Да хоть тот анекдот, где мужик хочет стать Героем Советского Союза, требует этого от золотой рыбки и обнаруживает себя на Курской дуге. С двумя гранатами в кулачках и тремя немецкими танками напротив.

Но почему никто не описывает эмоций "исполнятеля желаний"? Когда очередной "хозяин жизни и лампы" повелевает построить волшебный дворец на крышке пусковой шахты?

Даже у "нашего всего" - слов не нашлось:

"Ничего не сказала рыбка,

Лишь хвостом по воде плеснула

И ушла в глубокое море".

А всего-то - "Что-то сделать с проклятою бабой". Во избежания идиотского желания:

"Чтобы ты, Иван, ей служил

И чтоб был у неё на посылках".

***

Хвоста нет - плескать нечем. Переходим у акустическим командам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Облачный полк
Облачный полк

Сегодня писать о войне – о той самой, Великой Отечественной, – сложно. Потому что много уже написано и рассказано, потому что сейчас уже почти не осталось тех, кто ее помнит. Писать для подростков сложно вдвойне. Современное молодое поколение, кажется, интересуют совсем другие вещи…Оказывается, нет! Именно подростки отдали этой книге первое место на Всероссийском конкурсе на лучшее литературное произведение для детей и юношества «Книгуру». Именно у них эта пронзительная повесть нашла самый живой отклик. Сложная, неоднозначная, она порой выворачивает душу наизнанку, но и заставляет лучше почувствовать и понять то, что было.Перед глазами предстанут они: по пояс в грязи и снегу, партизаны конвоируют перепуганных полицаев, выменивают у немцев гранаты за знаменитую лендлизовскую тушенку, отчаянно хотят отогреться и наесться. Вот Димка, потерявший семью в первые дни войны, взявший в руки оружие и мечтающий открыть наконец счет убитым фрицам. Вот и дерзкий Саныч, заговоренный цыганкой от пули и фотокадра, болтун и боец от бога, боящийся всего трех вещей: предательства, топтуна из бабкиных сказок и строгой девушки Алевтины. А тут Ковалец, заботливо приглаживающий волосы франтовской расческой, но смелый и отчаянный воин. Или Шурик по кличке Щурый, мечтающий получить наконец свой первый пистолет…Двадцатый век закрыл свои двери, унеся с собой миллионы жизней, которые унесли миллионы войн. Но сквозь пороховой дым смотрят на нас и Саныч, и Ковалец, и Алька и многие другие. Кто они? Сложно сказать. Ясно одно: все они – облачный полк.«Облачный полк» – современная книга о войне и ее героях, книга о судьбах, о долге и, конечно, о мужестве жить. Книга, написанная в канонах отечественной юношеской прозы, но смело через эти каноны переступающая. Отсутствие «геройства», простота, недосказанность, обыденность ВОЙНЫ ставят эту книгу в один ряд с лучшими произведениями ХХ века.Помимо «Книгуру», «Облачный полк» был отмечен также премиями им. В. Крапивина и им. П. Бажова, вошел в лонг-лист премии им. И. П. Белкина и в шорт-лист премии им. Л. Толстого «Ясная Поляна».

Веркин Эдуард , Эдуард Николаевич Веркин

Проза для детей / Детская проза / Прочая старинная литература / Книги Для Детей / Древние книги
Изба и хоромы
Изба и хоромы

Книга доктора исторических наук, профессора Л.В.Беловинского «Жизнь русского обывателя. Изба и хоромы» охватывает практически все стороны повседневной жизни людей дореволюционной России: социальное и материальное положение, род занятий и развлечения, жилище, орудия труда и пищу, внешний облик и формы обращения, образование и систему наказаний, психологию, нравы, нормы поведения и т. д. Хронологически книга охватывает конец XVIII – начало XX в. На основе большого числа документов, преимущественно мемуарной литературы, описывается жизнь русской деревни – и не только крестьянства, но и других постоянных и временных обитателей: помещиков, включая мелкопоместных, сельского духовенства, полиции, немногочисленной интеллигенции. Задача автора – развенчать стереотипы о прошлом, «нас возвышающий обман».Книга адресована специалистам, занимающимся историей культуры и повседневности, кино– и театральным и художникам, студентам-культурологам, а также будет интересна широкому кругу читателей.

Л.В. Беловинский , Леонид Васильевич Беловинский

Культурология / Прочая старинная литература / Древние книги