Зверь придет с рассветом

Того, с кем судьба пожелала связать его после текучих лет…

Долгих… Долгих!

Миллионов лет…

Лили смотрела на зверя. На его бесконечно-длинный нос медового золота, на пологий лоб, на рассаженные широко по бокам головы уши и глаза. И все в его формах, в перекатах, в изгибах было иным и древним. Эти черты и пропорции, почти чуждые современному дикому миру, слабо читались еще в непропорционально огромных кабаньих башках, в куньих длинных хребтах, в росомашьих челюстях, сокрушительно грозных…

Это были черты давно умершего, а вернее, переродившегося в нечто иное существования.

И вот настал новый момент перерождения.

Новый виток истории круто завернулся, чтобы поднять на гребне волны своих седоков…

— Давай же… — отчетливо произнес кто-то еще.

Лили обернулась. Костяной зверек вышел из осиновой поросли. Несколько круглых листочков прилипло к его головке, к дужкам пожелтелых ребер…

— Ты тоже здесь? — Лили поразилась и отчего-то обрадовалась. — Поможешь? — спросила, надеясь.

Зверек запрыгнул на сброшенные в траву книги, скинул верхнюю с вершины стопки, распахнул, ткнувшись мордочкой, на нужной странице…

Лили посмотрела на него и протянула умоляюще:

— Знаю я… Но главного слова там нет! Там только начало: «Ин номене…» Но этого мало. Помоги. Подскажи! Ты же знаешь?

— Цио… — прошелестело в ответ.

Таинственное создание отступило от книги и вдруг задымилось. Потянулись к небу черные клубы. Кости истончились на глазах, растворяясь в воздухе.

— Что ты делаешь?

Лили подбежала к распавшемуся на части зверьку, присела. Осталась только выжженная трава — черная земля, как рана. И на ней, тлеющее рыжими углями слово… Лили прочла, перед тем, как вмиг налетевший ветер задул остатки жара.

То самое слово.

Когда обернулась на Йона, ноги подкосились. Рассветный Зверь был рядом. Совсем близко. И он затягивал Йона в себя. Как трясина. Обливал расплавленным золотом. Огнеметаллом…

— Йон! — Лили рванулась к другу.

Тот остановил ее. Поднял руку, ту, что еще не вросла, не втянулась в тело зверя.

— Нет. Не останавливай это… Колдуй… Ты знаешь, что делать… Я верю в тебя… Верю!

И Лили взяла себя в руки.

А у ног закрутилась, загарцевала кошка. Умиротворенное «мур-мур» окутало, обволокло уютным коконом спокойствия и поддержки.

Кошка легла, свернувшись плотным клубком, прямо на Лилины башмаки. Заурчала громко, надрывно. Разогрелась, как маленький горн. Лили ощутила, что от монотонной кошачьей вибрации течет в ее тело необъяснимая сила.

И своя сила, так долго спавшая внутри, вдруг становится ощутимой и реальной.

На раскрытой ладони вспыхнул сам собой энергетический комок. В голове забилось, запульсировало знакомое: «Вис! Вис! Вис!»

Сила.

Нужно было сказать, но горло пересохло. Лили закашлялась, поперхнулась воздухом.

— … Ин номене… Ин… — Никак не получалось договорить до конца, будто сдерживало что-то. Будто стальная рука сжала горло, лишив возможности дышать… Нет! Она справится… Справится! — Ин номене… Октаграмматон…

Ин номене Октаграмматон!

И все вокруг разлетается на цветастые куски.

Весь мир.

Глава 26. Аконитовые сны

Сказал Царь Ракоскорпионов рыбе: «Буду я властвовать

над тобой и над внуками твоими во всех водах!»

Промолчала рыба, ибо не было у нее рта.

Сказал Царь Ракоскорпионов рыбе: «Будешь ты мне едою.

И внуки твои будут пищею мне во все времена!»

Не стерпела рыба, расколола свою голову надвое,

и стало две челюсти у нее. Надела рыба доспехи, и грянула битва.

В страхе бежал Царь Ракоскорпионов из всех вод на все времена.

Правила рыба Царством Девонским много миллионов лет,

А внуки ее отрастили четыре ноги и ушли по земле…

(С) Книга Эво

— Проклятый Регер! Небось, вздумал кинуть нас! — негодовал Здоровяк, неуклюже восседая на спине широкого, слово скамейка, гнедого мерина.

— Вздумал бы кинуть, оставил бы без денег, а так какой смысл? — спорил с ним Лейф.

Привыкшие к корабельной палубе, на земле, вдали от моря, оба разбойника чувствовали себя неуютно. Долгая поездка верхом казалась пыткой.

Флоки напротив нравилось качаться в такт лошадиным шагам на спине высоченной, серой в яблоках кобылы. Было в этом процессе нечто умиротворяющее. По обе стороны плыл лиственный лес полный звуков и запахов. Плелись над дорогой косицы берез, дрожали тонкие пруты осинника, завивались морскими канатами раскидистые ветви могучих дубов.

— Он уже в Нерке, — уверенно заявил Кяьрр. — Ждет нас.

— А Ивар будет? Тот, что пятым с нами ходил тогда? — вспомнил Лейф.

— Нет. Сдох он.

Лейф и Здоровяк удивились хором:

— С чего бы?

— Попался людям Тарха буквально на днях, — пояснил Кьярр. — И сдох.