Зверь (сборник)

В прежние дни волки следовали за стадами бизонов, охотясь на слабых, больных и раненых. Когда бизоны были истреблены, волкам стало тяжело добывать пропитание, но затем место бизонов заняли коровы, решив проблему. Так началась война с волками. Скотоводы обещали награду за каждого убитого волка, и любой безработный ковбой таскал с собой капканы и яд для волков. Самые искусные сделали это своей профессией и превратились в охотников на волков. Кинг Райдер был одним из них: тихий вежливый парень с проницательным взглядом и пониманием животных, дававшим ему особую власть над лошадьми и собаками, а также медведями и волками, хотя в последних двух случаях это скорее была способность предположить, где они находятся и как их поймать. Он охотился на волков много лет и крайне удивил меня, сказав, что за все это время ни разу не слышал, чтобы серый волк напал на человека.

Мы часто разговаривали с Кингом, сидя у походного костра, пока остальные спали, и тогда я узнал от него о Билли Бэдлэндсе. «Я видел его шесть раз, и, бьюсь об заклад, седьмой станет для него воскресеньем. Тогда он уйдет на покой». Так, на той самой земле, где все это происходило, под шелест ветра и тявканье койотов, иногда прерываемое протяжным воем самого героя рассказа, я услышал часть истории, которая вместе с остальными, собранными мною из разных источников, стала основой для повести о Большом Черном Волке из Сентинел Бьютт.

III. В каньоне

Давным-давно, весной девяносто второго, охотник на волков промышлял на восточном склоне горы Сентинел, которая долго была главным ориентиром для старых жителей равнин. Майский мех ценился не очень высоко, зато за убитых волков платили хорошо: пять долларов за голову, и вдвое больше, если это была волчица. Однажды утром, спустившись к ручью, охотник увидел волка, пришедшего на водопой на другом берегу. Охотник без труда застрелил его, а после обнаружил, что это была кормящая волчица. Несомненно, ее семья пряталась где-то поблизости, и он провел два или три дня, обыскивая все подходящие места, но не нашел ни следа логова.

Две недели спустя, проезжая по соседнему каньону, охотник увидел волка, вылезающего из норы. Взлетела винтовка, которую он всегда держал наготове, и еще один десятидолларовый скальп добавился к его связке. В этот раз охотник раскопал логово и обнаружил весьма удивительный помет, состоявший не из пяти или шести волчат, как обычно, но из одиннадцати. Причем щенки отличались по размеру: пятеро больше и старше, чем остальные шесть. То были две разные семьи с одной матерью, и, когда охотник добавил их скальпы к связке своих трофеев, он догадался: одна из них была семьей волчицы, которую он убил две недели назад. Ясное дело: малыши, дожидаясь матери, которой не суждено было вернуться, скулили от голода все громче и жалобнее, и другая волчица услышала их, проходя мимо. Сердце ее смягчилось — не так давно родились ее собственные детеныши, — и она позаботилась о сиротах, перенесла их в свое логово, кормила двойной помет, пока выстрел не прервал эту трогательную историю.

Не единожды случалось так, что, разрыв логово, охотники ничего не находили. Старые волки, а может, и сами щенки часто выкапывают маленькие боковые карманы и ходы и прячутся в них в случае нападения. Осыпающаяся земля скрывает небольшие ходы, и так волчатам удается спастись. Уходя прочь со свежими скальпами, охотник не знал, что самый большой из щенков остался в логове, более того, просидел там, спрятавшись, еще около двух часов — нельзя было поступить мудрее. Три часа спустя солнце село, и в глубине норы послышался шорох; сначала из мягкой песчаной кучи у одной из стен логова показались две маленькие серые лапы, а затем крошечный черный нос. Наконец волчонок выбрался из своего укрытия. Нападение на логово напугало его, теперь же он был озадачен тем, как оно выглядело.