Зверь (сборник)

Однажды Ян нашел на мокром песке у ручья несколько любопытных отметин — явно чьи-то следы. Он внимательно изучил их и зарисовал один в натуральную величину. Ян небезосновательно предположил, что это могут быть следы енота, — здесь, в низине, еноты встречались нередко. Как только представилась возможность, Ян показал рисунок конюху, собака которого, по слухам, однажды убила енота, а значит, он должен был разбираться в интересующем Яна вопросе.

— Это след енота? — робко спросил он.

— А я почем знаю? — грубо ответил конюх и вернулся к работе.

Однако стоявший поодаль незнакомый мужчина в поношенной одежде и новом цилиндре, съехавшем на затылок, сказал:

— Дай-ка взглянуть.

Ян показал ему рисунок.

— Это в натуральную величину?

— Да, сэр.

— Ага, это точно след енота. Погляди на все деревья вокруг того места, где увидал его, и, как заметишь дупло, глянь на кору, там должны остаться шерстинки енота. Найдешь их — значит, ты отыскал енотье дерево.

Ян последовал совету при первой же возможности. Он обыскал всё у ручья и нашел большую липу, к коре которой пристало несколько серых волосков. Ян не знал точно, кому они принадлежат, и потому забрал их с собой. Он искал того незнакомца, чтобы показать ему свою находку, но тот уже исчез, и никто не знал, кто он таков.

Возник вопрос, как же определить, чья это шерсть, но вскоре Ян вспомнил, что у него есть знакомый, а у того — плед из енотовых шкурок. Сравнив найденные шерстинки с тем мехом, из которого был сделан плед, он убедился, что по той липе карабкался именно енот. Именно тогда Ян впервые столкнулся с тем, что шерсть разных животных различается между собой, равно как и следы. Также он понял, как разумно зарисовывать все, что хочешь исследовать и определить. Он сделал это, повинуясь некоему порыву или, может быть, чутью, но впоследствии зарисовывать все увиденное стало его твердым принципом; ведь в набросках очень легко передать и сохранить облик того, что наблюдаешь, рисунок — лучший помощник натуралиста.

Однажды Ян увидал растение, похожее на зонтик. Он раскопал его корень и увидел продолговатую белую луковицу. Попробовал на вкус: она оказалась похожа на огурец. Пролистав «Школьную ботанику» Грея, в оглавлении он наткнулся на название «индейский огурец». Описание, насколько он смог разобраться в терминах, подходило, хотя, как и всегда в подобных случаях, без рисунка сложно было утверждать наверняка. Однако он добавил информацию об индейском огурце к своим знаниям о лесе.

В другой раз он пожевал листья неизвестного ему растения, поскольку слышал, что именно так делают индейцы. Вскоре он почувствовал сильную резь в животе и, ужасно страдая, поспешил домой. Мать дала ему горчицы и много воды, после чего его вырвало, а потом надрала ему уши. В этом время зашел отец и совершенно справедливо добавил еще. Прямо тут же он запретил Яну ходить в лес. Разумеется, тот не послушался. Всего лишь стал более осмотрительным, а походы в хижину теперь имели для него сладкий привкус запретного плода.

Х. Бидди вносит свой вклад

В то время в доме появилась новая служанка, канадская ирландка из Сэнгера. Ее бабка была известной травницей, так что ее немедленно объявили ведьмой, несмотря на то что Бидди была доброй католичкой. Некоторые знания она переняла от бабки, и однажды, когда вся семья отправилась на кладбище, девушка обшарила все окрестные заросли и нарвала множество разных трав. Дома она занялась их заготовкой, называя каждую из них и рассказывая, от каких хворей их применяла ее бабка.

— Это сассафрас, его заваривают от кожных болезней. Это женьшень^[14], его можно неплохо продать; лапчатка, от кровотечений по весне; коптис, от стоматита; зимолюбка, от малярии; подорожник, он вырастает у дорог, по которым ходили белые^[15]; индейская чаша^[16], она появляется там, где умер индеец; одуванчик, из его корней можно делать кофе; кошачья мята, ее заваривают и пьют от простуды; лаванда, лавандовый чай вызывает аппетит; индейский табак, его смешивают с покупным табаком; болиголов, из него можно добывать розовую краску, а из коптиса желтую, а из кожуры серого ореха — зеленоватую.

Остальные пропускали болтовню служанки мимо ушей, а для Яна каждое ее слово было дороже еды и питья, и он жадно ловил крупицы знания, словно это были драгоценные камни, и бережно хранил в памяти. В том, что рассказывала Бидди, было также множество ошибок и суеверий. Так, она говорила:

— Возьми сенокосца за лапку, спроси: «Где коровы?», и он другой лапкой покажет. Однажды я потеряла бусы, так сенокосец указал прямехонько на них.

Если застрелишь ласточку, твои коровы станут давать молоко с кровью. Именно так разорился Сэм Вайт: он стрелял в ласточек.

Молния никогда не ударит в амбар, на котором гнездятся ласточки. Батюшка мой покоя не знал, пока они на новом амбаре не поселятся. Однажды он застраховал амбар на сто долларов, покуда ласточки не нашли время за ним присмотреть.