Зверь (СИ)

— Ты эгоист, Миха, — тоскливо и апатично произнесла я, глядя в уставшее лицо такого юного, но уже очень старого друга. — Моими руками хочешь загнать себя в могилу. Сволочь ты и придурок. А Филатову передай, что знать его больше не желаю…

Развернулась и поспешила на перрон, куда только что пришел мой поезд.

— Сама передашь, — бросил мне в спину Туров, но я не стала оборачиваться.

***

Я люблю поезда. Они умиротворяют. Стук колес — лучшая колыбельная на ночь.

Поскольку ездила я к родителям действительно очень редко, то вполне могла себе позволить отдельное купе. То есть на автобусе ехать путь длиною в пять часов было выгоднее и дешевле, чем на поезде всю ночь, но я не торопилась. Хотелось провести это время в одиночестве. В тишине и покое. Просто подумать.

С одиночеством не сложилось, но соседствовала со мной милая молоденькая девушка, инфантильная и какая-то прямо воздушная. В самом деле, ее кожа была словно прозрачная, а копна вьющихся белокурых волос ассоциировалась с облаком. Девушка сидела на своем спальном месте, уже застеленном и приготовленном на ночь, и, уткнувшись носом в книгу, неотрывно читала.

Меня устраивала такая обстановка, но внезапно моя соседка не поднимая глаз, спросила:

— Вас что-то беспокоит? — и тут же добавила: — Можете не рассказывать, если не хотите. Но незнакомцы или незнакомки — благодарные слушатели, — все же посмотрела на меня. — К тому же молчаливые.

Я таращилась на блондинку и не знала, о чем, собственно, рассказать, поэтому просто вежливо улыбнулась в ответ и уставилась в непроглядную темноту за окном. Кое-где свет выхватывал особенно близко — у самых рельсов — выросшие деревья, но в большей степени за стеклом ничего нельзя было разглядеть. В итоге я стала пялиться на свое отражение. А потом, когда внезапно в памяти всплыл образ Фила, выпалила:

— Я связалась с наркоманом и теперь не представляю, как выбраться из этого дерьма. К тому же мой друг убивает себя этой же дрянью.

Послышался вздох, и девушка, захлопнув книгу, ответила:

— Сложно. Однако вам стоит просто подумать над этим. Хорошенько подумать. Просто выберите… А знаете что… — я повернулась к собеседнице. — Мы привыкли говорить: «Из двух зол выбери меньшее», потому и живем так паршиво. А вот у французов все намного проще. «Из двух зол не выбирай никакое» — это их мнение. И правильно. Зачем вообще останавливать свой выбор на зле? Что за бред? Кто это выдумал? Я, к примеру, хочу добра. Вот и вам советую: решите, что больше по душе. И если ваш выбор падет на зло, значит, это ваше добро. Просто другие его видят со своей колокольни.

И вновь повисло молчание. Девушка снова раскрыла книгу и погрузилась в чтение, оставив меня наедине с размышлениями о чем-то таком, что никогда ранее и вовсе не беспокоило мою душу.

— Разве здесь есть что-то хорошее? — пробормотала я. — Он — это пропасть какая-то.

— Вот и вытащите его. Не падайте с ним, как говорится, на дно колодца.

Признаться, мне эта странная и короткая беседа показалась сном. Девушка как будто нарочно была усажена напротив меня и намеренно заговорила со мной. Но конечно, я себя накручивала. Простое стечение обстоятельств и не более того. Но все равно я удивилась, насколько отрешенной выглядела блондинка, когда замолчала. Она скользила своими сапфировыми глазами по строкам книги и совершенно не реагировала на меня.

В конце концов мне надоело ломать голову над своими чувствами, внезапно заполнившими дыру в груди, и я просто тихонько улеглась спать. Вскоре моя соседка тоже устроилась удобнее и погасила свет.

Мне снился Мишка. Худой, облезлый, словно тот кот, что жил у мусорных урн. Миха тянул ко мне свои костлявые руки и о чем-то умолял, а я отнекивалась. Потом вскинула на приятеля глаза и шарахнулась назад. Передо мной стоял Вадим. Бледный, как в реальности. Он что-то бормотал, закуривая, а я все никак не могла понять, о чем идет речь, и размахивала руками, пытаясь разогнать дым, что заволакивал все вокруг.

А потом была гроза. Затем какое-то коматозное одиночество в лесу, и снова появился Фил. На этот раз мы занимались любовью, и я, разгоряченная и перепуганная такими сновидениями, распахнула глаза и уставилась на верхнюю койку.

— Боже… — прошептала одними губами и провела по лицу ладонями. — Это конец…

***

Чай в поездах мне не нравился никогда. Я как-то вообще кофеман.

Блондинка тоже не очень-то радовалась напитку, что плескался в ее стакане.

До конечной станции оставалось еще около часа езды. Собственно, мне и нужна была именно конечная.

За окном понемногу светлело, и темное небо плавно переходило на серые тона, вскоре начиная окрашиваться оранжевыми полосами восходящего солнца. На деревьях сверкал иней, а трава, казалось, укрылась белоснежным покрывалом, что, несомненно, сообщало о заморозках.