Зверь (СИ)

Это как говорила моя мама: если четырнадцатого октября на Покров землю присыплет снегом, значит будет очень морозная и снежная зима. Вот, собственно, и посмотрим. Раньше всегда сбывалось, точно помню. Я еще совсем маленькой была, и зима у нас тогда свирепствовала. А в последние годы все привыкли называть слякоть и дождь, особенно в Новогоднюю ночь, европейской зимой. Тут уж не ясно, какая она, но достаточно необычно узнавать из сводки новостей, что Испанию завалило снегом, а в Беларуси — и не мечтайте.

Потому и люди стали агрессивными и ворчливыми. Все дело в дерьмовом пейзаже за окном вкупе с нудным ежедневным бытом.

— А вы любите Достоевского? Он вдохновляет, — вдруг отозвалась девушка.

— Вдохновляет на что? — ответила я, оторвавшись от созерцания пейзажа за окном. — То есть да, я люблю Достоевского, но мне кажется, он больше подталкивает к размышлениям, чем вдохновляет на что-то. Это писатель-мыслитель.

— А вам не хочется после прочтения его произведений сделать что-то… хотя бы что-то?

Я вздохнула.

— У каждого свои вдохновители. Кого-то цепляет Шекспир, а кому-то и «укуренный» панк-музыкант переворачивает душу. Здесь важно, кто ты внутри: утонченная леди или же гопник из подворотни. А быть может, ты вообще не понимаешь, как сочетаешь в себе любовь к классике и темной тяжелой музыке одновременно.

Я пожала плечами, замолчав, потому что поняла, насколько увлеклась болтовней.

— В общем, все субъективно, — заключила и отвернулась.

— М-да, вы странная, — заявила эта «воздушная» милашка. — Поэтому и люди к вам тянутся такие же странные.

— Угу, — качнула я головой. — Мы находим в них себя. Все верно.

Беседа оборвалась, потому что в купе сунулась проводница, объявив следующую станцию.

— Это моя, — улыбнулась блондинка, когда мы вновь остались одни. — Было приятно познакомиться.

— Меня Машей зовут.

— Аля.

Это имя как нельзя лучше подходило моей собеседнице. Я так решила — так и оставила ее образ в голове: обаятельная Аля с копной белокурых волос.

***

Как только я выбралась со своей черной дорожной сумкой из рейсового автобуса, прикатившего на автовокзал, меня тут же оторвали от земли и, не обращая внимания на активный протест, закружили.

— Сашка! — проорала я, зажмурившись и наверняка мертвенно побледнев. — Сейчас куртку твою заблюю.

Брат, расхохотавшись в голос, поставил меня на землю и придержал за плечи, так как я чуть не плюхнулась на пятую точку.

— Умеешь ты испортить момент, — потрепал меня по волосам Санька и деловито добавил: — А шапка-то где? Мать тебя прибьет?

— Господи, — я закатила глаза. — Мне двадцать шесть.

— И что? Это не дает тебе права пренебрегать материнской заботой.

Вот примерно в таком ключе и продвигался наш разговор, пока мы шли на парковку, где Сашка закинул мою сумку на заднее сиденье своего маленького «Фольксвагена» и уселся за руль. Я устроилась рядом с водительским местом и оглядела брата.

— Когда в Витебск поедешь?

— Завтра. Я достаточно тут проторчал, пора и честь знать, — усмехнулся Саша, выезжая на главное шоссе, что вело за город. — А ты надолго?

— Неа, тоже завтра укачу обратно. Нужно там квартиру немного привести в порядок. Давно генеральной уборки не делала. А в пятницу уже на работу, на все выходные.

— Ну что ж поделаешь, — наигранно шмыгнул носом брат и покосился на меня с улыбкой, которую я знала слишком хорошо, чтобы не понять ее значения.

— Даже не начинай! — воскликнула, подняв обе руки. — У меня никого нет, я ни с кем не встречаюсь. Все.

— Ну и зануда же ты! — фыркнул Сашка, внимательно уставившись на дорогу. — Прямо старая дева.

— А ты брюзга. Только мужского пола. Ноешь, как мама, и сватаешь меня постоянно.

Я расхохоталась, наблюдая за покрасневшим от раздражения братишкой.

— Серьезно, мелочь, тебе давно пора найти кого-нибудь!

— Ну вот, я же говорю, — и подалась к нему. — Брюз-га-а-а!

Наша веселая перепалка быстро сошла на нет, потому что Санька всегда умел перевести спор в шутку, да в такую, что обхохочешься.

Дома нас уже ждали, накрыв на стол к завтраку. Отец громко смеялся над рассказом Саши, повествовавшим о нашей встрече. Причем мою реплику про куртку Саня довольно остроумно переиначил.

Мама переживала, что я сильно похудела. На самом деле, ничего подобного. Ну если только немного.

В общем, пребывание в родном доме сказалось самым лучшим образом на моем психическом состоянии. Я больше не сходила с ума из-за друга-наркомана, «парня-в-черной-одежде» и воплей начальства по поводу и без.

Отдых принес долгожданное спокойствие.

Вечером была протоплена баня. Сашка сгонял в магазин за пивом и копченной рыбой, мама сварила картошки с укропом и по-старинке приправила ее ломтем сливочного масла, а папа расхаживал по двору в одной рубашке и носил в баню ведрами холодную воду. Тут же огребал от матери за свой вид и, ворча на нее, скрывался из поля зрения.

Короче говоря, все было как в старые добрые времена. Во времена моего деревенского детства.

***