Звери малой земли

– Если вы не возьмете деньги за поездку, то я больше никогда не сяду в вашу повозку. Буду опасаться, что вы не позволите мне заплатить. Прошу вас, просто возьмите деньги. – Яшма еще более решительно сунула ему купюры в руки, и на этот раз он сдался. Он постоял, пока ее стройная фигурка не скрылась за воротами, и отправился прочь, думая, что все вокруг – автомобили, велосипеды, гомон пьянчуг, свежий ночной воздух, вязкий свет, заливавший темную дорогу, – теперь обрело новые краски. По мере продвижения к дому вопли стихли, и окружающая тишина ощущалась тем сильнее от прорезающего ее невинного, ритмичного напева совки. Никогда прежде зов птицы, несущий весть о приближении весны, не трогал его так глубоко. Казалось, в этом звуке скрывалось все самое сокровенное в жизни.

На следующий день по дороге домой после представления Яшма чинно восседала в повозке и не заводила разговора. Казалось, она вознамерилась прикинуться, словно ничего между ними накануне и не было. Ханчхоль был разочарован, но не в обиде. Как раз, наоборот, подчеркнутое безмолвие девушки явственно свидетельствовало о том, что прошлым вечером произошло нечто особое. Он погрузился в размышления о том, как бы вновь прервать молчание. Издалека послышался знакомый голос совки.

– Слышите, сударыня? – поинтересовался он, переходя на шаг.

– Слышу что? Птицу? – Яшма слегка наклонилась вперед, ближе к нему.

– Да, сударыня. Это совка.

– Я эту песню уже давно слышу, но не знала, какая птица ее исполняет, – призналась Яшма.

– Это такая сова с коричневатыми перышками и большими круглыми глазами. Когда я был мальчишкой, мы с отцом как-то отправились на гору Намсан. Во время прогулки мы нашли совенка, который выпал из гнезда. Он был такой маленький! Легко помещался у меня на ладони. Эдакая картофелинка, только с пушком.

– Как мило! – Яшма больше уже не могла изображать наигранное равнодушие. – А что с ним произошло?

– Ножку сломал. Мы его отнесли домой. Папа обвязал ему лапку тряпочкой, чтобы дать ей зажить. Сестры и я по очереди кормили совенка цикадами. Так и назвали его, кстати: Картоха.

– Прелесть! – вздохнула она. – Ножка-то у него зажила?

– Да, зажила. Он повсюду ходил за мной. Когда уставал – начинал пищать, просясь мне на плечо. Он также пищал, когда меня дома не было. Часами ждал меня у ворот. А потом он подрос, наступила осень… Мы не могли вечно искать ему насекомых. Нам уже тогда было не до детских забав. Родители сказали, что надо избавиться от Картохи. Вот я и отнес его в тот же лес, где нашел его. Он все пищал и бежал за мной. Наконец я его подобрал, усадил на дерево и попрощался с ним.

– Какой ужас! А вдруг он так и остался сидеть там, пока не умер с голоду? – В голосе Яшмы звучали слезы.

– Он тогда уже постоянно махал крылышками. Уверен, что с ним все в порядке, – ответил Ханчхоль. В детстве он еще не знал, что совки вынуждены осенью мигрировать через Южное море. Но об этом он не сказал, чтобы не заставлять ее страдать.

Яшма силилась сдержать таинственное томление, которое, зарождаясь в груди, растекалось по всему ее телу, словно хмельной дурман. Любовь охватывает человека и сразу, и постепенно. Влюбившись в него с первого взгляда, Яшма теперь переживала момент откровения, когда женщина знакомится с душой любимого. Ей казалось, что у него было доброе сердце и что он мог открыть сокровенное только ей. Возможно, это она вдохнула в него нежные чувства. Осматривая его широкие плечи, длинные ноги и руки, сильную спину, тонкую талию и крепкие бедра, Яшма ощущала сострадание к тому молодому человеку, которым он стал: привлекательному, умному и способному юноше, стесненному семьей и обстоятельствами. Ей уже хотелось хоть как-то снять с него преждевременно возникшее бремя ответственности, чтобы его черты расслабились и загорелись живым светом, как это случилось прошлой ночью. Некоторые люди от природы питают склонность к чтению, подсчетам всевозможных сумм или зарабатыванию денег. Сердце же Яшмы было предрасположено к тому, чтобы дарить людям любовь. И оно уже устремилось вперед, дабы принести счастье этому молодому человеку.

– Вы, наверное, совсем без сил, господин Ханчхоль, – сказала Яшма. – Я выйду здесь.

– Здесь, сударыня? – От ее дома их отделяло еще несколько кварталов.

– Да, здесь, – твердо заявила она. – Если хотите – оставшуюся дорогу прогуляемся вместе.