Звери у двери

Сидящая рядом Наташа хлопнула меня ладонью по физиономии, и я недовольно зашипел.

— О, живой! — в голосе Ильи слышалось облегчение, — Ну ты и вопил! И нафига ты это сделал?

Если бы я ещё сам мог объяснить!

— Девочки просили, — тупо ответил я и поднял голову, разглядывая широкое, больше метра в диаметре, кольцо, повисшее в воздухе, — теперь можно зайти, погулять.

— Зайти, погулять, — как-то неопределённо протянул Илья и провёл рукой по груди, — если человек — идиот, то это — надолго. Мы, вообще-то, испугались.

— Точно, — сообщила ухмыляющаяся Галькина физиономия и чмокнула меня в нос, — спасибо, ты — лапа!

— Нет, он — дубина! — Витёк был мрачен, как туча, — не хотите меня слушать, а тут хрень какая-то творится. Ещё раз говорю…

— Не слушай его, — он — дурачок, — Оля шептала мне в ухо и поддерживая под локоть, помогала подняться, — пошли, проводишь меня в эту дырочку.

Я покосился на неё: уж больно двусмысленно произносилось последнее слово. Получил, в ответ, столь же двусмысленную улыбку и поднялся на ноги.

Паша с Ильёй уже стояли около загадочного кольца и заглядывали внутрь, обмениваясь короткими репликами. Потом Павел несколько раз сфотографировал незнакомый пейзаж и полез внутрь. Ничего не произошло — никаких вспышек, искр, дыма т прочей мистики. Парень просто перелез на другую сторону, словно преодолел дыру в невидимой ограде. Впрочем, возможно так оно и было.

Илья, помедлив пару секунд, отправился следом. И снова — ничего. Похоже у режиссёра, снимавшего эту сцену, недоставало денег на спецэффекты.

— А, здесь — жара! — крикнул Паша и начал сбрасывать ветровку, — наверное и купаться уже можно. Ща проверю!

— А, в озере — крокодилы, — угрюмо заметил нахохлившийся Витя, — например. Жопы вам всем пооткусывают.

Зря он это сказал. Побледневшая Натаха, одним прыжком преодолела барьер и оказавшись по ту сторону, побежала следом за своим парнем, успевшим добраться до песчаного пляжа. Паша пытался сбросить джинсы, а Ната бешено грозила ему кулаком.

— Мы же ненадолго, — бормотала Галя, с видом нашкодившего котёнка, — я даже звонить не буду. Пол часика — и мы назад.

Выдав ещё пару фраз, в том же духе, маленькая засранка опёрлась о плечо угрюмого Вити и с жизнерадостным визгом, перепрыгнула золотистый обруч. Потом, продолжая верещать, пулей рванула к остальной компании, выясняющей отношения на берегу водоёма.

— Мы отстаём, — прошептала Оля и вдруг, совершенно неожиданно, поцеловала меня. Да так, что отдыхают любые французы, с их извращениями. Слаб человек. Тем более, страдающий от неразделённого чувства.

— Ну вы, блин, даёте! — выдохнул Витька, который в конце концов обратил внимание на мелодраму за спиной, — вы бы хоть при Илюхе таким не занимались. Ему и без того хреново.

— А, кому сейчас легко, — отозвалась Ольга и рассмеялась, — учить тебя ещё надо: навык целования абсолютно не прокачан. Идём.

Чёрт. Совершено странное ощущение. Я продолжал любить Марину, и моя душа рвалась на части, при мысли о том, чем она сейчас, скорее всего занимается, но с другой стороны…Рядом была красивая девушка, которая желала быть со мной. И я, чёрт меня побери, почти любил её. Но, при этом, совесть неутомимым хомяком грызла меня, напоминая кто именно безответно влюблён в Ольгу. Мой лучший друг. Пока ещё…

А тут ещё и диковинные дырки в пространстве, ведущие непонятно куда. И на всё это накладывается неустанно усиливающаяся эйфория. Когда мы, взявшись за руки, перебрались через золотой барьер, у меня возникло странное ощущение. Казалось, достаточно посильнее оттолкнуться ногами от земли, и я полечу к высокому фиолетовому небу. Кстати, немного странная окраска, для небосвода. Куда это мы попали?

Около озера продолжалось черти что. Паша, в одних семейных трусах, понурив голову, выслушивал всевозможные эпитеты в свой адрес, мгновенно соглашаясь с каждым. В это же время, Галя, закатив штаны до колена, бегала по мелководью, поднимая фонтаны брызг и разрывая воздух воплями восторженного поросёнка. Илья, с угрюмо-сосредоточенным видом, сидел на буром валуне, торчащем из воды и блинчиками запускал маленькие плоские камешки.

Я оглянулся: Витёк стоял за светящимся ободом и смотрел на него так, словно тот был злобной собакой, оскалившей зубы. Потом поднял голову и уставился на нас, с Олей. Девушка легко сжала пальцы, напоминая о своём существовании. Это — возбуждало. Марина так никогда не делала.

— Иди, — сказал я, — скажи, пусть ведут себя по-человечески; мало ли, куда нас занесло.

— Ну, если ты так говоришь, — насмешливо прошелестела Ольга и её тонкие пальчики, неуловимой водой вытекли наружу, — не задерживайся, пропустишь всё веселье.

Я подошёл к пространственной дыре и вопросительно взглянул на своего товарища, по другую сторону. Странный у него был вид. Странный и смешной, как у нахохлившегося воробья. Я рассмеялся, и Витька недовольно дёрнул щекой.