Звери Земли

Как на грех, «вампирня» оказалась протяженной, свыше километра… Ерунда для «Ноя» с его нормальными ходовыми качествами, но на педальной тяге скорость падала втрое и совсем не намного превосходила скорость течения, да и то если крутить педали, полностью выкладываясь. Стоило дать слабину и сбавить обороты – ковчег застывал на месте, а то и начинал отползать назад…

И мы крутили, крутили, крутили, крутили… В наследство от разобранных катамаранов «Ною» досталось четыре пары педалей. Зайка, Тигренок и Дракула хотя бы сменяли друг друга, а мы с отцом трудились без перерыва.

Два с лишним часа заняла изнуряющая тренировка нижних конечностей…

Когда «вечные батареи» наконец задышали, я чувствовал себя, как победитель Тур-де-Франс, причем выигравший гонку не на велосипеде, а на асфальтовом катке с педальным приводом. Тут же приказал отдать якорь, передохнем немного, пока «этаки» наберут нужную кондицию…

– Кушать хочется, – констатировал Дракула.

– Очень хочется, – присоединилась Лия.

– И я б-бы по, – подтвердила на своем новоязе Мура.

– Когда-то грузовые барки здесь таскали упряжками коней, – задумчиво и невпопад произнес Максим Кириллович Панов, массируя бедра. – Или впрягали ватаги бурлаков…

– Ты о чем? – не понял я.

– Да вот я подумал: если срастить причальный конец с буксировочным тросом и с толстой веревкой, что лежит у меня в рюкзаке, – могли бы идти по берегу и тащить «Ной», не так бы умаялись…

– Отец-ц-ц-ц, – проскрежетал я, небезуспешно подражая голосу Дракулы. – Почему ты не подумал об этом два часа назад?!

Он виновато пожал плечами.

Питер Пэн тоже иногда бывает крепок задним умом… Наследственное, наверное.

* * *

Вновь мы двинулись, уже на машинной тяге, ровно в полдень.

Полдень… Преодолели мы чуть меньше трети водного пути и теоретически еще успевали засветло добраться до клиники Бехтерева. Но я не обольщался. До сих пор места шли относительно безопасные, относительно изученные. А после Американских мостов на берегах канала – сплошная терра инкогнита, никто там не ходит, а сдуру сунувшиеся – не возвращаются. Подозреваю, что и акватория там – не пруд в парке развлечений и не бассейн в аквапарке…

– Ну, вот что за набережные здесь, а? – риторически спросил я у отца. – Ни причалов, ни спусков к воде… У меня на акробатику, чтобы наверх попасть, сил не осталось.

– Зачем здесь причалы? Барки в старые времена здесь не останавливались, а позже туристы на катерах сюда не совались, не те пейзажи тут, чтоб туристов возить… Но для чего тебе наверх?

– Надо выбирать место для дневного привала… Команда на последнем издыхании. Да и я уже не тот, что был в двадцать пять…

– Окстись, симулянт, тебе только-только стукнуло двадцать шесть!

– Врачи утверждают, что больше…

– И давно ты стал верить врачам? Ладно, можешь не заниматься акробатикой, старичок… За следующим мостом есть причал с лестницей.

– Следующий – это Тараканий мост? – уточнил я на всякий случай.

– Таракановский, двоечник!

– Тараканий, папа, тараканий… Потому что на нем «ведьминых гнезд» как тараканов на коммунальной кухне. Гроздьями чуть не до самой воды свисают. Там придется стрелять, чтобы под ним проплыть, и много стрелять. Не стоит разбивать бивак рядом с тем местом, где нашумим.

Отец согласно кивнул. И предложил:

– Ну, тогда давай присматривать удобное место пораньше…

Набережная канала была здесь полуразрушена, причем процесс начался еще до Прорыва. А после Прорыва здесь, на северном берегу канала, поселилась колония мурен, и их вселение целости облицовки не поспособствовало. Потом мурен – во время их зимней спячки – изничтожили при помощи большого количества взрывчатки, не пропуская ни одну нору… Оно и правильно, эта часть Обводного – место бойкое, здесь пересекаются многие пути по Зоне, а ходить мимо змееподобных тварей не слишком полезно для здоровья, даже когда они мелкие, а уж когда вырастают и сливаются в единый псевдоорганизм… В общем, мурен перебили, а набережную изуродовали еще больше.

– Ого… – сказал отец при виде очередного повреждения. – А не Хозяина ли тут выковыривали, как считаешь?

Да уж, тут рвануло так рвануло… На протяжении полутора десятков метров набережной не стало, вместо нее спускался к воде пологий склон, усеянный каменными и бетонными обломками…

– Не Хозяин, – отверг я догадку. – Если бы его… х-хе… тут получилось бы небольшое красивое озеро этак на пару сотен метров в диаметре… Видно, норы здесь слишком густо понатыканы были… Причаливаем! Привал два часа!

Глава 8 Любовь зла

Случается, и нередко, что люди остаются в памяти человечества благодаря делам, которых не совершали…

Полковник Сэмуэл Кольт не изобретал прославивший его револьвер, а всего лишь за гроши купил патент у настоящего автора, отставного офицера. Да и полковником мистер Сэмуэл был липовым.

Поэма, обессмертившая имя Ивана Семеновича Баркова, была написана спустя много лет после кончина поэта, и настоящий ее автор так остался неизвестным.

В сочинениях средневекового французского философа Жана Буридана нигде ни разу не упомянут осел, выбирающий одну из двух охапок сена.