«Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!

Глава 4. Мы – самоходы!

Первые полтора месяца учились по программе командиров танков Т-34. В основном шла теория. Изучали тактико-технические данные «тридцатьчетверок», артиллерийское вооружение, топографию, отбивали на плацу положенное количество часов строевой подготовки.

К боевым машинам пока не подпускали. До автоматизма отрабатывали теорию вождения на тренажерах. Заводских тренажеров не хватало. Зачастую занятия проводились на самодельных, которые представляли собой скамейки с рычагами. Постигали довольно сложную систему сцепления. При переключении скоростей требовалось с большим усилием правильно и быстро отжимать педаль сцепления.

Много времени занимала (а точнее, отнимала) политическая учеба. Политруки разных рангов старательно отрабатывали свои тыловые, вполне приличные пайки. Любимой темой было превосходство Т-34 над немецкими танками.

Приводили многочисленные примеры, в основном из газет, как «тридцатьчетверки», вступая в поединки с немецкими Т-3 или Т-4, легко с ними справлялись. Истории рассказывали просто сказочные. То один наш взвод из трех танков умудрялся уничтожить с десяток панцеров и раздавить попутно роту трусливой германской пехоты. В других рассказах те же «тридцатьчетверки» легко прорывали оборону, сминая, как консервные банки, немецкие пушки, снаряды которых отскакивали от брони, как горох.

Впрочем, мало кто из политработников бывал на передовой, а в танковых боях не участвовал никто. Несмотря на это, политруки и комиссары разных рангов хорошо знали истинное положение дел.

Во второй половине сорок второго года «тридцатьчетверки» в основном утратили свое неоспоримое в начале войны преимущество. Немцы перестраивались быстро. Отказались от легких танков, усилили броню основных машин Т-3 и Т-4, все больше применялись кумулятивные и подкалиберные снаряды, издалека пробивающие броню «тридцатьчетверок».

На поле боя массово появились сильные противотанковые пушки калибра 75 миллиметров. Резко увеличилось число штурмовых орудий, приземистых, с сильным вооружением и первоклассной оптикой. «Тридцатьчетверки» несли огромные потери. Выпускники училища об этом также знали. Напиваясь в день выпуска, хлопали молодых по плечу и прощались.

– Учитесь. Может, когда и встретимся… на том свете.

Через полтора месяца часть курсантов, в том числе Чистякова и Волынова, перевели в отдельный учебный полк тяжелых самоходно-артиллерийских установок. Полк считался секретным подразделением, а что такое самоходная установка, толком никто не знал. В ангаре, охраняемом изнутри и снаружи, стояли непонятные машины на гусеничном ходу.

Вроде танки, но с массивными рубками, из которых торчали стволы тяжелых гаубиц калибра 152 миллиметра. Это были установки СУ-152 на базе тяжелых танков КВ-1С, и весили они сорок пять тонн.

Передняя часть рубки представляла собой подушку, к которой крепилось многотонное орудие. Броня и спереди, и сбоку была толщиной 75 миллиметров (у Т-34 лишь 45 миллиметров). В машине чувствовалась мощь, которая превосходила всю отечественную бронетанковую технику.

Усилили секретность. С курсантов взяли подписку о неукоснительном соблюдении режимных требований. Любые разговоры с посторонними людьми о новых машинах грозили отдачей под суд. Резко сократили увольнения в город, которые и так давали очень редко.

Новых установок СУ-152 было всего пять или шесть. Курсантов, которым предстояло осваивать их, насчитывалось тоже не слишком много – несколько учебных батарей по сорок-пятьдесят человек в каждой.

Саня Чистяков и Гриша Волынов попали во вторую батарею. Большинство курсантов уже имели боевой опыт. Новичков с гражданки поступало немного. Это говорило о том, что новому оружию придают особое значение.

Вступительная речь командира учебного полка впечатления не произвела. То ли он боялся говорить лишнее, то ли сам еще толком не знал возможности новых самоходок. В основном все свелось к строгим напутствиям добросовестно учиться, готовиться к будущим боям и упаси бог болтать лишнее. Вопросов не задавали, доверительной беседы с курсантами у него не получилось.

Замполит произнес примерно то же самое, только говорил подольше, предупредил раза два о строгой ответственности за самоволки.

– Вы теперь особое подразделение, – повторял он. – Будете учиться воевать на самых мощных машинах, которым в подметки не годятся любые немецкие танки и штурмовые орудия. Разгильдяев не потерплю.

При этих словах он вздернул круглую голову с двойным подбородком и мощным загривком.

– Кто этого не понимает, в окопы дорога всегда открыта. В пехоту… в траншеи.

– Как меду напились, – усмехнулся Гриша Волынов. – Сам войны не нюхал, а нас пугает изо всех сил.

– Он и в люк со своей требухой не влезет, – подал голос кто-то из курсантов.