«Зверобои» против «Тигров». Самоходки, огонь!

Командир полка Реутов, с которым связался по рации Пантелеев, узнав о том, что сожгли два «Тигра», вначале не поверил.

– Не может быть! Глянь лучше, Иван Васильевич. Наверное, это модифицированные Т-4.

– Точно «Тигры». Громадины, гусеницы широченные и пушка 88 миллиметров. Я сам своими руками потрогал, что от них осталось. Обе машины уничтожил младший лейтенант Чистяков.

– Представляй его к ордену, а экипаж к медалям.

– Напишу представление. Но может, вы своими правами Чистякова до «лейтенанта» в звании повысите? Он все же мой заместитель и воюет с сорок второго года.

– Ладно, пусть звездочки цепляет.

Реутов приказал укрепляться и держать высоту до подхода основных сил.

– Сумеешь?

– Сделаем все возможное, но с боеприпасами туго. Если можно, подошлите еще разок авиацию, а вечером ждем подкрепление и боеприпасы.

– Насчет авиации не знаю, а с наступлением темноты будем наступать. Пришли, если сможешь, надежного офицера, пусть покажет дорогу.

Появился облепленный грязью Швыдко с пистолетом в руке. Пистолет у него отобрали, налили сто граммов. На майора смотрели с сочувствием, чудом уцелел один из всего экипажа. Кажется, не в себе мужик.

Несмотря на свою неприязнь к трусоватому майору, Пантелеев видел, что тот хоть и не лез вперед, но в атаке участвовал добросовестно, как простой командир танка. Даже стрелял из пушки, хоть и без толку.

– Поспи, Юрий Никифорович, – посоветовал Пантелеев. – Тебе сегодня досталось.

– Ладно, – согласился Швыдко. – Еще граммов сто налейте, и я, пожалуй, прилягу. Навоевался…

При этих словах ротный Сенченко переглянулся с Чистяковым, оба ухмыльнулись. Не было секретом, что Сенченко видит себя в должности комбата и считает, что Швыдко командир никудышный.

– Хоть бы в штаб его опять забрали, – как-то высказался в сердцах старший лейтенант. – Только под ногами путается.

Пользуясь передышкой, перекусили. Вскоре начался минометный обстрел. Вслушивались в близкие взрывы, гадали, выдержит ли перекрытие блиндажа прямое попадание.

– Выдержит, – уверенно проговорил Пантелеев. – А вот если гаубицы в дело пустят, туго придется. Саня, ты чего звездочки не цепляешь?

– Успею, – солидно отозвался Чистяков.

– Что у нас с боеприпасами?

Оказалось, что слабо. В обоих танках осталось по два десятка снарядов, у Чистякова всего шесть штук. К двум «дегтяревым» имелось по три сотни патронов. Правда, к танковым пулеметам остался запас побольше.

– Поделитесь с пехотой, – приказал Пантелеев. – Чистяков, пусть твоя самоходка в резерве находится, а сам организуй вместе со Звонаревым оборону.

– Надо пока не поздно послать людей к разбитой противотанковой батарее, – предложил Чистяков. – Там фрицев десятка два убитых лежат, они патронами неплохо обеспечены. И среди зениток пошарить. Иначе воевать нечем будет. Могу группу возглавить.

– Нет, ты уже повоевал. Находись рядом, тем более с меня толку мало, – Пантелеев потрогал повязку на голове и болезненно поморщился.

Группа из шести бойцов, где ползком, где пригибаясь, сходила к месту бомбежки. Среди разбитых пушек и сгоревших тягачей обшарили тела артиллеристов. Запас патронов к карабинам у них оказался невелик. Правда, нашли десятка два гранат.

Затем сползали к позициям зенитного взвода. Обе 37-миллиметровки были буквально вколочены в землю. В окопе обнаружили станковый пулемет «зброевку» с зенитным прицелом и тысячи три патронов к нему. Это была уже ценная добыча.

Пока копошились, двое бойцов получили легкие ранения. По этому поводу выпили весь найденный во фляжках ром, но тяжелый пулемет, карабины и боезапас до траншей дотащили.