«Зверобои» штурмуют Берлин. От Зееловских высот до Рейхстага

Будь механик-водитель менее опытным, тяжелая самоходка рухнула бы вместе со сползающей почвой в овраг. Механик развернул машину на сорок пять градусов и, рискуя перевернуться, сумел увести «зверобой» из зоны оползня.

Самоходка весом сорок шесть тонн застыла поперек склона в нескольких шагах от обрыва. Десант рассыпался в стороне, растерянно глядя на машину, готовую рухнуть вниз. Растерялся и лейтенант Воробьев, впервые попавший в такую ситуацию.

По лицу механика стекали крупные капли пота. Двигатель работал на малых оборотах, а нога давила на педаль сцепления. Сержант знал, что глушить мотор нельзя, но и малейшее движение могло снова вызвать оползень.

— Ну что, рискнем, лейтенант? Двинем помалу…

Запищала рация. Один из опытных танкистов подсказывал снизу:

— Только не газуй. Взбирайся потихоньку вверх на малом ходу… шагом.

— Шагом, — повторил лейтенант и напряженно усмехнулся.

Когда машина тронулась, с кормы, оборвав крепления, полетели ящики со снарядами. Все невольно ахнули. Вниз катились массивные гильзы, гаубичные головки. От взрыва спасли предохранительные колпачки, которые не смялись от ударов о влажную почву.

Через десяток минут самоходка вскарабкалась наверх. Механик выключил перегревшийся двигатель, в котором что-то булькало и дымило. Экипаж не успел прийти в себя и отдышаться, заглядывая в глубокую расщелину, из которой вряд ли бы выбрались живыми.

Впереди снова ударили орудийные выстрелы, послышались взрывы. Лейтенант Воробьев вытер пот со лба и крикнул десантникам:

— Не отставать!

Три немецких штурмовых орудия «штурмгешютце», или «штуги», как их чаще называли, двигались навстречу танкам и самоходкам.

Это были машины одной из последних модификаций, с лобовой броней семь сантиметров и длинноствольными пушками.

Сравнительно небольшой калибр компенсировался высокой начальной скоростью снарядов, точностью наводки, наличием в боезапасе кумулятивных зарядов, способных на расстоянии шестисот метров пробить броню любых танков или самоходок.

Все три машины вынырнули внезапно. Выстрелы разнокалиберных орудий ударили, обгоняя друг друга, дробно, словно очередь огромного пулемета. Торопились и наши, и немецкие наводчики, в цель никто не попал.

Пока экипажи Чистякова и Астахова перезаряжали свои тяжелые гаубицы, «штуги» успели выстрелить несколько раз. В ответ летели снаряды единственной уцелевшей «тридцатьчетверки».

Немецкие артиллеристы выбрали главной целью русские «зверобои» — они представляли наибольшую опасность. Самоходка Родиона Астахова получила попадание кумулятивным снарядом. Расстояние было велико и броню не пробило.

Машину встряхнуло, а на лобовой части рубки появилась оплавленная вмятина, которая с полминуты светилась малиновым жаром раскаленного металла. Мелкие осколки брони вонзились в наводчика. Оказывать ему помощь времени не было, старший лейтенант Астахов ловил в прицел немецкую «штугу».

Сержант вскрикнул, зажимая раны. Заряжающий тоже получил несколько осколков, но они лишь оцарапали, обожгли его, разодрали танкошлем.

«Зверобой» Чистякова получил удар в верхушку рубки. Бронебойный снаряд отрикошетил, но толчок был такой сильный, что капитан едва удержался на своем сиденье. Васю Манихина опрокинуло на спину вместе с гаубичной гильзой, которую он крепко прижимал к груди. Хотел выругаться, но зашлось дыхание. Он с трудом поднялся и перезарядил орудие.

«Тридцатьчетверка» сумела использовать мощность своей 85-миллиметровки и проломила десятикилограммовым снарядом лобовую броню «штуги». Механик был убит, командир контужен.

Приплюснутая рубка немецкой самоходки наполнилась дымом — раскаленная болванка воспламенила обивку кресел, куртки, сброшенные в горячке.

Огонь подбирался к боеукладке, где с германской аккуратностью стояли в гнездах остроносые снаряды. Экипаж из четырех человек был наполовину выведен из строя, и перспектива вырисовывалась мрачная. Либо русские добьют их следующим выстрелом, либо через считаные минуты вспыхнет порох в гильзах, и начнут детонировать снаряды.

Наводчик отбросил смятый огнетушитель, который уже ничем не мог помочь, и крикнул заряжающему:

— Вытаскиваем лейтенанта. У нас всего пара минут в запасе.

Невысокий плотный лейтенант оказался неожиданно тяжелым. Наводчик вылез наверх и тащил его за руки. Бронебойный снаряд врезался в рубку в метре от ног.

Удар, встряхнувший «штугу», заставил выпустить руки лейтенанта и сбросил его вниз. Наводчик полз, отталкиваясь от земли рукой и ногой. Другая половина тела не действовала.

Он был уже метрах в десяти от машины, когда вспыхнул порох в унитарных снарядах, а затем стали вылетать и взрываться фугасные головки, вспучив крышу рубки. Наводчику повезло, он единственный остался в живых. Мертвый экипаж размалывало взрывами внутри горевшей машины.

Две другие «штуги» вели беглый огонь. Но стреляли они на ходу, не рискуя останавливаться, — в них тоже летели снаряды.