Зверолов

Троост же понятия не имел, что делать. Инф по этому поводу молчал — земляне собрали еще очень мало сведений о физиологии йогранов и почти ничего не знали об их болезнях. Что вообще происходит? Инфаркт? Инсульт? Эпилепсия? Скмальдхен очень стар — может, просто пришел его час?

От йоалков помощи ждать не приходилось. Они… смеялись. Стараясь не глядеть в их сторону, Троост подхватил трясущегося охотника под руки и поволок по тропе. Он надеялся, что успеет найти кого-нибудь, кто сможет, а главное — захочет помочь.

Но он не успел. К тому времени, когда Троост достиг городских ворот, Скмальдхен уже не дышал.

И все, кого он встречал, отнеслись к этому равнодушно. Городская стража лишь велела проходить быстрее, не задерживаться. Редкие ночные прохожие только лениво скользили взглядами. И даже дочь Скмальдхена!.. даже родная… хотя приемная, но это не важно. Когда Троост сообщил ей о произошедшем и принес свои соболезнования, она только пожала плечами.

— Со всеми однажды это произойдет, — сказала девушка и попросила помочь перенести отца в его дом.

Никакой скорби, никакой печали — даже легкого огорчения незаметно.

Троост уже знал, что семейные отношения йогранов мало похожи на человеческие. Браки заключаются по договоренности, своих детей йограны отдают в чужие семьи, а сами воспитывают приемных. И все же такая черствость его покоробила.

К тому моменту, когда Троост и дочь Скмальдхена принесли покойного домой, тот успел окоченеть и даже высохнуть. Словно египетская мумия. Дочь велела положить тело в кладовую — холодную комнату без единого окна — и ушла, сказав, что завтра состоится кремация.

А Троост остался. Он сидел в темноте, переключив зрение на инфракрасное, смотрел на мертвого йограна и думал, насколько же все-таки переменчива судьба. Вот еще только что все было хорошо — и вот уже все хуже некуда. Йунглюля нет и уже явно не будет. Проводник внезапно умер. Послезавтра надо сдавать экзоскелет… хотя уже завтра.

Тут как раз напомнила о себе и комендант станции. На визоре Трооста появилось ее лицо, и недовольный голос известил:

— Троост, у вас заканчивается время. Вы поймали свое животное?

— Нет. И вряд ли поймаю. У меня тут форс-мажор… мой проводник скончался.

— Что?! Что случилось, Троост?! Надеюсь, вы не имеете к этому отношения?! Правила…

— Естественная смерть, насколько я могу судить, — перебил Троост. — Просто старость.

— Тогда ладно, — мгновенно успокоилась Хауг. — Если вас больше ничего не держит, возвращайтесь. Беллини тут совсем испереживался.

— Вы же обещали мне шесть дней, — напомнил Троост. — У меня есть еще сутки.

— Вы же сами сказали, что уже не успеете.

— Тогда я хотя бы провожу этого че… йограна.

— Что вам до него? — удивилась Хауг.

— Он был моим коллегой.

Этот аргумент Хауг поняла и приняла. Она согласилась подождать еще сутки. Но завтра на рассвете Троост и его экзоскелет должны быть в транзитной — иначе она подаст рапорт о злоупотреблении межведомственной услугой.

Снаружи забрезжил рассвет, а у Трооста забурчало в животе. Он решил, что не произойдет ничего страшного, если он немного пошарит в кладовой. Все равно хозяину ее содержимое уже не пригодится. Скмальдхен жил бобылем, а из родни у него осталась лишь приемная дочь, которой вряд ли нужны эти объедки.

Холодильников на Иннаа еще не изобрели. Возможно, что никогда и не изобретут — в представлениях йогранов пища в принципе не способна испортиться. Более того — чем дольше она пролежит, тем вкуснее станет. Когда Троост открыл кладовую, оттуда шибануло таким духом, что он почувствовал даже сквозь носовые фильтры. Хорошо выдержанное мясо, гнилые фрукты, почти целиком состоящий из плесени сыр…

Съедобным оказался только блак — и то лишь потому, что его срок годности практически неограничен. Троост нарезал его мелкими ломтиками и бросил на сковороду. В жареном виде этот корнеплод немного вкуснее, чем в вареном.

Еще в кладовой нашелся кусочек почти свежего сала. Есть его Троост не рискнул, но смазать сковороду все же осмелился. Очень скоро блак начал аппетитно потрескивать.

И тут раздался еще какой-то треск. Донесся из комнаты, где лежал мертвый Скмальдхен. Троост никогда не был суеверным и мало чего боялся в жизни, но сейчас ему резко вспомнился фильм «Не заглядывай в подвал». Там так и не показали, что же в этом подвале скрывается, но атмосферу липкого ужаса создали превосходно.

Наверное, правильно, что не показали. Маартен Троост в своих экспедициях видел столько монстров, что вряд ли еще один сумел бы его впечатлить. Он охотился на вампира-падальщика, Руку Уильямса, сизое покрывало и перекатчика. Ни один из них не напугал его так, как та запертая подвальная дверь, в которую что-то тихо скреблось…

Известно же, что ожидание монстра всегда страшнее самого монстра.

Мысли Трооста прервал новый треск. Постаравшись больше не думать о всяких дурацких фильмах, зверолов открыл дверь… и замер на пороге. Лежащий на столе покойник… шевелился.