Зверский детектив. Боги манго

– Не говори мне про фрукты, – скривился Барсук Старший. – После Дальнего Редколесья не могу о них даже думать. Мы принесли ей червивых грибов и орехов, это самый лучший гостинец. – Он тоже тщательно отряхнулся.

– Мы ведь вместе с тобой к ней зайдём? – уточнил Барсукот, когда они уже надели бахилы и направились в дальний конец больничного коридора.

– Я, пожалуй, подремлю в коридоре, пока ты будешь у неё, – ответил Барсук и широко, протяжно зевнул. – Мне вообще давно пора в спячку.

– А она точно уже готова меня видеть?

– Она сказала: «Пусть этот жестокий, коварный, бессердечный обманщик ко мне придёт. У меня есть к нему разговор».

– Ой-й… – Барсукот прижал к голове уши и зажмурился. – Может, я лучше заскочу в другой раз?

– А вот и он! – налетел на Барсукота Грач Врач. – Явился не запылился! Скорей за мной! Барбара уже заждалась!

– Вообще-то меня жутко запылили сычи, – пискнул Барсукот. – Я думаю, мне лучше сейчас уйти, а в какой-нибудь другой день, когда я буду чистым и…

– Об этом не может быть и речи! – перебил Грач. – Барбаре нельзя волноваться и огорчаться. Терапия птичьим молоком требует абсолютного спокойствия пациента, я как раз только что говорил об этом журналистам из «Клюва науки»! Если ты сейчас уйдёшь, она будет очень расстроена. Я, как врач, этого допустить не могу. Жизнь пациентки, конечно, уже вне опасности, но она всё ещё очень слаба!

Грач Врач распахнул дверь в палату.

– Ну всё, иди, у меня нет времени с тобой нянчиться! Мне ещё нужно сделать прививку Дюку!

– Кто такой Дюк? Впервые слышу это имя! – Барсукот застыл на пороге и вытащил из кармана блокнот, всем своим видом подчёркивая, что для него, как полицейского, нет ничего более важного и неотложного, чем внесение нового зверя в базу данных Дальнего Леса.

– Это детёныш гадюки Дюки. – Грач Врач раздражённо взглянул на часы.

– Но ведь гадюка Дюка бездетна! – возразил Барсукот.

– Больше нет, – подал голос Барсук Старший. – Она усыновила детёныша кобры.

– Того… самого?! – Барсукот выронил блокнот и выпустил когти. – Того, который хотел убить Барбару?!

– Он не хотел убивать её, Барсукот. – Барсук Старший зевнул, вежливо прикрыв лапой пасть. – Он действовал инстинктивно. Дюк – ядовитый змеёныш из Дальнего Редколесья, новорожденный и невоспитанный.

– И смертельно опасный!

– Я так не думаю, Барсукот. Гадюка Дюка воспитает его в традициях Дальнего Леса. И из него получится отзывчивый и добрый змеёныш.

– Особенно если мне дадут вовремя сделать ему прививку от птичьего гриппа! – Грач Врач легонько клюнул Барсукота в спину, чтобы тот зашёл, наконец, в палату.

* * *

Барбара полусидела на больничной койке, обложившись подушками, смотрела корневизор и грызла орешки. Её мех, обычно такой блестящий и шелковистый, потускнел за время болезни, мордочка осунулась, а тонкий слой барсучьего жира совсем исчез.

– Здравствуй, Барбара. – Барсукот положил на тумбочку у кровати связку червивых сушёных грибов и три огромные шишки с орешками. – Вот… это тебе. Шишки сняла жирафа Руфь с самой верхушки сосны. Она просила тебе передать, что ужасно раскаивается из-за змеёныша и просит её простить.

– Расскажи мне про неё, – по-прежнему глядя в корневизор, сказала Барбара.

– Про жирафу? У неё очень длинная шея…

– Расскажи мне про эту драную кошку, ради которой ты меня бросил.

– Она… не драная, – тихо сказал Барсукот. – Она дикая. Каралина – вольная кошка саванны.

Барбара промолчала.

– Послушай, я… Я очень перед тобой виноват, – сказал Барсукот.

– Ещё бы. – Барбара с притворным интересом следила за матчем «Белки против Енотов» на экране корневизора.

– Но виноват я не потому, что встретил другую. Я с самого начала должен был признаться и тебе, и себе самому, что мы с тобой напарники, Барбара, но не пара.

– Почему? – Барбара отвернулась от корневизора и посмотрела Барсукоту прямо в глаза. – Почему мы не пара?

– Потому что я люблю тебя как сестру. Очень родную, пушистую, милую, дорогую сестру. Когда я узнал, что тебя укусила кобра, я чуть с ума не сошёл. И я бы всё отдал, чтобы…

– Ладно, я поняла.

– Ты всё ещё злишься на меня, Барбара?

– Я хочу откусить тебе голову.

– Что ты сказала?!

– Прости, я сейчас накачана птичьим молоком и иногда говорю странные вещи. Вчера, когда папа сказал, что ты не хочешь на мне жениться, я страшно разозлилась. Но, думаю, если ты придёшь ко мне послезавтра, я уже почти перестану злиться. И мы сможем сыграть в крестики-нолики или в шишечки-ёлочки. А сейчас иди. Ты свободен. – Она закрыла глаза. – Вольный Барсукот Дальнего Леса.

Барсукот немного постоял рядом, надеясь, что Барбара ещё что-нибудь скажет, но она, похоже, уснула. Он тихонько выключил корневизор и направился к выходу, стараясь не скрипеть половицами.

– Знаешь, – тихо сказала Барбара, когда Барсукот уже был в дверях. – Когда меня укусил змеёныш, мне приснился удивительный сон. Как будто я разговаривала с божеством, но не с Небесным Медведем, а с Богом Манго. Он спросил, чего я хочу, и я ответила, что моё желание – дождь в саванне. Странно, правда? Какой только бред не приснится, когда тебя кусает ядовитая кобра.