Зверский детектив. Боги манго

В отличие от Барсукота, Барсука, гиеновидных собак и вомбатов, паук Аниврад работал быстро и чётко, и дело у него спорилось. Время в Пещере Смерти ползло мучительно медленно, как вязкая смола по стволу. Примерно к полудню, по прикидкам Барсукота, Аниврад закончил плести белый саван вокруг жирафы, которая к тому времени не могла уже даже рыдать, а только часто, прерывисто и хрипло дышала. Аниврад подёргал всеми восемью лапками ткань, проверяя петли на прочность, вскарабкался по тонкому волокну, тянувшемуся от савана вверх, к середине основной паутины, и легонько дёрнул за ниточку в центральной сети управления. Единственное волокно, крепившееся к замотанной, вяло подёргивавшей копытами Руфи, натянулось тончайшей струной, но не лопнуло под весом жирафьей туши, а послушно поползло вверх, утягивая Руфь за собой. Аниврад подвесил её на том же уровне, где покачивались скелеты попавших сюда ранее пленников.

Потом паук спустился обратно вниз и принялся за одного из вомбатов. Он начал с лап.

– Меня как будто кто-то связал, товарищ! Я не могу больше рыть подкоп! – прохрипел вомбат.

К концу дня, а может быть, уже ночью – Барсукоту было всё труднее ориентироваться во времени, потому что ни свет, ни звуки не проникали в Пещеру Смерти, – Аниврад замотал в паутину их всех, включая отдельно взятый хвост доктора Поясохвоста, и подвесил на тонких нитях. К этому времени гиеновидные собаки уже перестали выть, а вомбаты – орать и биться. Эту сеть было не перегрызть и не разорвать, не разрезать когтем. Паутина паука Аниврада – самая крепкая в мире.

Барсукот, покачиваясь, висел над крошечным углублением, которому не суждено было стать их подземным лазом к свободе.

– Барсук Старший, помнишь, как ты рассказывал мне про семью Небесных Медведей, когда я был маленьким и боялся грозы? – спросил Барсукот.

– Конечно, помню, сынок.

– Мне сейчас страшнее, чем в детстве, – прошептал Барсукот. – Расскажи мне про Небесных Медведей.

– Когда Небесный Медвежонок топчет грязными лапами облака, отковыривает коготочками звёзды или грызёт метеориты, чтобы почесать зубки, Небесный Медведь очень злится и рычит на него, и тогда до Дальнего Леса доносится раскат грома, а Медвежонок… – Барсук Старший вдруг напряжённо умолк.

Пещера Смерти вибрировала, с каждой секундой всё отчётливее и сильнее. Дрожали камни, гудели своды, погромыхивали костями скелеты, замотанные в коконы пленники раскачивались на тонких белёсых нитях.

– Кажется, землетрясение, – сказала геренук Герочка.

– Это не землетрясение, – прошептал Барсукот и заурчал на максимальной громкости блаженства.

В тот же миг, как будто именно его участия не хватало для достижения эффекта, валуны, которыми был завален вход в пещеру, пошли трещинами и осыпались на землю грудой щебёнки, а паутинные нити оборвались, и замотанные в кокон пленники шмякнулись на землю. В пещере сладко запахло ночными травами, дождём и мокрой кошачьей шерстью.

В открывшемся проёме стояла Каралина, а позади неё – каракал Ар, младший брат каракала Ала, гепард Геп и дюжина незнакомых диких котов.

– Получилось! – сказала Каралина и улыбнулась в усы.

– Каралина… – прошептал Барсукот. – Кошка моей мечты…

– Ещё бы не получилось! – Геп развязно мотнул хвостом. – Твоя крошка, барсучий кот, притащила сюда папу, дядю и всю «Мышиную возню» в полном составе, когда дохлая птица из супового набора ей сообщила, что ты в беде. Уж не знаю, за что тебе такая удача, но мы все вместе тут урчали по максимуму, хотя лично я всё равно считаю, что ты просто драный…

– Геп! – одёрнула его Каралина.

– Это я-то дохлая птица? – оскорблённо переспросил Гриф Стервятник и высунулся из-за кошачьих спин. – А ничего, что, на минуточку, я настоящий герой? Я, между прочим, чуть не разбился о камни, пока не поймал воздушный поток. И, между прочим, я пролетел полсаванны на одном крыле и на чистой силе воли!

– Да чё ты гонишь? На энергетиках ты к нам прилетел, птичка! Уж кто-кто, а я в кусь-кусях толк знаю! – возразил Геп.

– Потрясающее неуважение… – Клюв Грифа мелко затрясся.

– Выношу тебе благодарность, Стервятник, за зверский героизм и отвагу, – сказал Барсук Старший. – И вам, свободные коты саванны, спасибо. Я хотел бы пожать каждому из вас лапу, но мне мешает кокон из паутины. Не могли бы вы нас распутать? И меня, и Барсукота, и остальных пленников?

– Да, вот именно, распутайте нас скорее, – попросил Барсукот.

– Не-е-е-ет! – раздался визг на таких невыносимо высоких частотах, что у Барсука потемнело в глазах.

– У меня жуткая мигрень, – простонала с земли замотанная в паутину жирафа Руфь. – Помассируй мне шею, Герочка!

– Я тебе не служанка, – огрызнулась из своего кокона Герочка. – И к тому же у меня тоже мигрень.

– Запрещаю! Распутывать Барсуков Полиции запрещаю! – Суперагент Рукокрылая Супермышь на бешеной скорости ворвалась в пещеру, чуть не врезалась в стену, устремилась к потолку, застыла в миллиметре от изумлённого паука Аниврада и камнем спикировала вниз. «Расшибётся», – решил Барсук, но Супермышь снова взмыла вверх и повисла вниз головой, раскинув крылья и вцепившись лапами в паутину.