Звезда Аделаида - 2

- Ну вот мы и поругались. Квотриус, как всегда, без жалоб, послушался моего мнения, а я теперь чувствую себя подлецом и оплёванным дураком. Да, несмотря на наши, отныне, загнанные по моему хотению в весьма узкие рамки, отношения между нами пробежала мышь. Именно я чувствую себя обманутым в лучших чувствах. Как же сделать, что б всем было хорошо? Да никак. Квотриусу понравилось иметь меня, и с этим уже ничего не поделешь. Единожды пспробав, теперь он станет неуправляемым. А я, дурак, запретил ему попробовать ещё хоть разочек. Возможно, в следующий раз у него и получилось бы лучше. Но будет ли он, этот следующий раз? Я бы не желал повторения такого насилия, но для Квотриуса это не насилие, хотя он и говорил о нём, но огромнейшее наслаждение и счастье. Такое же, какое испытываю я, будучи в нём, а, может, и большее.

Разумеется, Гарри набил пузо едой благородного рим-ла-нх`ын-ин-а и его страшного, ужасть какого урода, брата и теперь преспокойно храпел.

Северус подлёг рядышком с Квотриусом и несмело погладил его по динным, нестриженным накануне похода, отросшим волосам, лаская, но тот даже не шелохнулся, лишь только глубоко и с грустью вздохнул. Снейп побоялся, что Квотриус сейчас отодвинется от него подальше, сдёрнет уже обнимающую за бёдра руку, но… не было ничего этого. Квотриус молча переносил свою непереносимую, на первый взгляд, обиду, оскорбление в лучших чувствах, но не выказывал их высокорожденному потомку, гордому патрицию…

Ибо сие было уже бесполезно. Никогда больше не познать высокорожденного патриция, своего названого брата... Что могло бы послужить худшим наказанием для молодого человека?

… Дорога к дому, в городок Сибелиум, к таким желанным Северусу тельцам и хлебу, к ещё более притягательным для всех легионеров термам, тавернам, и единственному, хоть и скучному лупанарию с престарелыми путанами была потрясающе нудной и долгой. Добирались до кирпичной дороги, ведущей в город, восемь дней, за которые умерли три рабыни, бывшие слегка на сносях - у них случились выкидыши, и они истекли кровью. Снейп искренне попытался их спасти - остановить маточное кровотечение, но… Его универсальное Кровоостанавливающее заклинание не сработало впервые в жизни, из-за физического и магического истощения волшебника.

Так и ушли на одной из стоянок к своим богам, живущим в священных рощах и на небе, эти женщины. Ещё раб с разможжённой бичом рукой получил заражение крови и умер, тоже уйдя по лестнице на небеса к тем же богам. По дороге оставили несколько слабоватых детей, сильно отстававших от матерей и тормозящих и без того медленное движение квадриг. Матери плакали на бегу, но не оставлять же им остальных детей без спасительного подола. Иначе погибнут все дети до единого, любимейшего сына или дочери. Последнее бывало реже, именно сыновья становятся наследниками семьи... Но разве материнскому сердцу прикажешь? Так и бросили тех дитяток на растерзание грязным зверям - волкам, неподалёку от густого бора, который, как обычно было принято да и необходимо, объезжали по тряским луговым кочкам.

Северус не чувствовал уже ни усталости, ни жалости к погибшим рабам и брошенным на верную смерть детям, ни к бегущим изо всех сил беременным женщинам и их оставшимся чадам, словно бы выключили в душе Снейпа кнопку эмоциональности. Никаких эмоций. Измученное голодом и тряской, мучительно медленной ездой, тело и душа не воспринимали уже ничьих трагедий. Всё происходило как бы в некоем тумане, постоянном холоде и голоде. Северус на одном из привалов не выдержал голода и буквально сожрал, почти не жуя, кусок мяса, а вскоре его уже жестоко выворачивало над зловонной выгребной ямой с вечера до поздней ночи. И такой мучительной была эта рвота, что Снейп чуть не упал в пресловутую яму, вырытую с утра солдатами для оправки, совершенно, абсолютно, бесконечно, беспредельно и безысходно обессилев.

Глава 31.