Звезда Аделаида - 2

- Надо подключить Ауроров Кингсли, - убеждал Снейп Дамблдора. - Сами мы не справимся - нас слишком мало, а на эти рейды высылают около пятидесяти Пожирателей из Большого Круга, тех ещё садистов - молодых да ранних, кому бы только страданиями жертв перед неминуемой смертью насладиться. Они же привыкли к «цирку», профессор Дамблдор! Вот им и захочется самим «цирк» устроить. Вызывайте всех, кто сейчас в Британии или неподалёку. На Гриммо, да времени осталось совсем мало. У тех вылет в четыре утра, когда все граждане магической Британии спят, а вам с ребятками придётся в это долгое и, уповаю на Мерлина, удачное утро не спать. Вам, госпо...

- Ну зачем так официально, Севочка? - с укоризной произнёс Дамблдор.

- Хорошо, Вас, Альбус - так сойдёт, я думаю? - руководить операцией отсюда ли, с площади ли Гриммо, а ребятам работать! Причём с более полной отдачей, чем всегда, иначе моя будущая жена никогда не простит мне рубец, извиняюсь, на... Да и кто за меня, такого?.. Впрочем, это неинтересно.

Северус уже не обращал внимания на полученный, жуткий даже на вид, ожог, а увлечённо жестикулировал, придерживая брюки и лишь иногда болезненно морщась от досады на неуправляемый предмет гардероба, когда штаны разъезжались на самом интересном месте, а вовсе не от боли. Её Снейп, пребывающий в состоянии ажитации, даже не замечал.

В ту ночь, вернее, в то раннее утро от погромов и мучительной смерти было спасено девять полукровных семей…

Но никогда Снейп, даже зная, что именно сейчас происходит заседание бесстрастного к нему, по крайней мере, с виду, Ордена на Гриммо, не входил в старый особняк Блэков после учинённых над ним пыток или избиений. Он всегда заявлялся на заседания Ордена в парадной мантии глубокого синего цвета и серебряными лентами, пришитыми на мантию серебряными же нитками. А в потрёпанном ползаниями по полу очередного замка или мэнора, избитый, в порванной одежде, под которой проступали кровотёки, ссадины и, что намного хуже, следы от черномагических проклятий «профессионалки» Бэллатрикс, он появлялся только перед Дамблдором. Люциус только накладывал для её жестоких игр Petrifiсus totalus и парочку слабеньких Crucio от себя лично, чтобы не оказаться в глупом положении перед Тёмным Лордом. Сигналом, напоминающим по мере измученности Снейпа нечто от паровозного гудка до тоненького свиста, подвластным лишь им - двоим условившимся заранее легиллиментам, профессор вызывал старину Альбуса в прихожую дома номер двенадцать. Туда Дамблдор срочно отлучался, приняв сигнал. Какой бы громкости он не был, Альбус и никто другой, воспринимал его. И встречал ненавидящего, когда его видят посторонние в таком измочаленном облике, Севочку, опять принёсшего ложные известия об орденцах или Избранном и потому не угодившему Лордушке. Верно, в очередной раз Северус попался под довольные стараться волшебные палочки, рученьки, а иногда и ноженьки членов Ближнего Круга, где Снейпа считали за выскочку и белоручку. Одним словом, на глазах у Круга никого не добил своими ядами, но варит же! Вот же скотина да сволочь, всё выпендривается перед Повелителем!

Нигде не любили графа Снейп.

Лишь Альбус относился к Севочке, как к своему родному и самому любимому правнуку. Правда, по техническим причинам таковой не мог появиться на свет - мужчины не беременеют друг от друга, всё это ложь и выдумка. А на старости лет появился в его жизни такой вот одинокий, язвительный, колючий, ершистый Северус Снейп. Но всё это только наружная боевая или же, напротив, защитная раскраска. Дамблдор склонялся к последней версии. На самом же деле Северус Снейп - добрый, заботливый, немного нежный, но темпераментный, что так импонировало господину Директору. Да ещё и волшебник чистейших кровей, с богатой родословной, граф, работающий - подумать только! - в Хогвартсе профессором Зельеварения. А уж такие разносторонние интересы у этого необычайного мага, и в Тёмных Искусствах разбирается, наверное, лишь слегка меньше, чем сам Лордушка, мать его к Мордреду ети! Вот только внешняя ершистость, злословие и... вот уж несуразный какой-то нос подкачали. А то бы отбоя от бабёнок этих, женщин не было, честное слово!

Дамблдор просто не знал, сколько раз его любимчику в свете предлагали девственных красавиц, отучившихся в лучших пансионах в Иль-де-Франса.