Звезда Аделаида - 2

А чего стоило то время ожидания, которое раненый разбойником Снейп проводил всё там же, в библиотеке, для мнимого развлечения и отвлечения от жжения в зарастающей ране, но более - из-за желания отвести мысли от того неизведанного, но уже желаемого, обложившись красивыми, развратными, но непонятными папирусами и живописной порнографией, ещё не зная в реальности - каково это… В первый, может быть, единственный раз, если не понравится, спать с человеком - влюблённым в него мужчиной. Но нелюбимым, а лишь желанным на то время, как обладателем красивого лица и тела. Северус и подумать не мог тогда, насытившись однополой любовью, как ему казалось, на всю оставшуюся жизнь - столь много необыкновенных, неведомых и сильных, сжигающих душу и сердце дотла, впечатлений он получил тогда, что плотское соединение лишь с просто очень привлекательным на вид мужчиной приведёт к страстной любви, которой не стали препонами ни страшная, полная ненужной пролитой крови, война и даже абсолютное безумие возлюбленного брата. А вот теперь приходится раздирать сердце и душу пополам - между совершенно невинным Гарри и сумасшедшим, но тоже любимым, умелым Квотриусом.

А после первого, упоительного, восхитительного раза - превосходные поцелуи опять-таки в этой самой библиотеке, шёпот на ухо: «Се-ве-ру-с-с» с этим долгим, таким возбуждающим «с», ласки и минет тогда ещё только желанного Квотриуса, но всё равно, такой отменный, исполненный истинной любви, само знание о которой возвышало Сева над Квотриусом… А тот только с жалостью заглядывал в глаза высокорожденному Госмподину и сводному брату - чародею необыкновенному, и со смирением подозревал и переносил нелюбовь Господина дома. Но Снепиус Северус так жарко предавался обоюдной страсти, что Квотриусу несколько ночей так и оставалось неясным - любит ли его Господин или только изображает роль невинного, соблазнённого развратным, не заслуживающим ничего, кроме простого плотского влечения, полукровкой… Но Квотриус благодарил милостивых и справедливых, как он считает об идолах, храмы которых есть и в Сибелиуме, ромейских богов даже за эту увлечённость.

А для Северуса после, в промежутках между ночами любви и такого необходимого отдыха - снова красивая, местами уже забавная, как «знатоку» любовных утех, порнография, и кучки бычков на полу, и всё новые и новые эрзацы… Потом обязательные: Aerum nova для притока свежего воздуха в прокуренное помещение и убирающее бычки Evanesco. Хорошо хоть, в эрзацах не содержится ни сажи, ни смолы, не то плохо пришлось бы свиткам и папирусам - пропитались бы они этими составляющими настоящих сигарет и вскоре пожелтели безвозвратно…

И, наконец, последнее воспоминание, связанное с библиотекой - то отравленное вино, переданное ему, Севу, погибшим от яда виночерпием, попробовавшим его по долгу своего статуса, добытое ценой чести христианки Нины, пошедшей на прелюбодеяние ради отравления человека, соблазнившего, как она считала, его сына… Невероятно опасный и смелый шаг, не принесший, впрочем, желанных плодов нелепой да и неумной, неграмотной, не ведавшей даже о Евангелиях, слепой почитательнице Распятого Раба, как называют Христа покуда в доме Снепиусов.

Но хватит Севу предаваться воспоминаниям. Они - дела давно прошедших дней. Пора взглянуть на избранную двумя благородными, кичащимися между собой из-за знатности и древности рода фамилиями подстилку для полукровки - главная задача которой - нарожать стихийному магу Квотриусу как можно больше детей, но не неполноценных сквибов, а настоящих волшебников, дабы продлился род Снепусов - Снеп - Снейп в веках…

Глава 65.

… - О-о-о!!! Ба! И вот-с, пожалуйте вам, невестушка принарядилась - в шёлковой столе, и это несмотря на конец октября, но вот, вижу - на наших с братом любимых подушках аккуратно сложена, чтобы быть заметной, довольно плотная алая шерстяная палла. Да и туника на Адриане, наверняка, шерстяная. Хочет показаться мне красавицей, не боящейся холодов, уж до того здоровой, что дальше некуда, а сама-то, сама… В обмороки она, бля, собирается падать, трепещет аж вся жиром своим. Но важно не столько этот, чисто женский обман, сколько… совсем иное. Иное, да. А не эти сотрясения жиров.