Звезда Аделаида - 2

На всякий случай переворачиваю, ставшее после судороги безвольным, тело возлюбленного брата на живот, а сам лихорадочно разматываю повязку, пропуская её с каждым оборотом под грудью Квотриуса. Вдруг я ненароком задеваю рукой его соски, и он приходит в себя, как мне кажется, и просит всё также хрипло, как и до недолгого затишья, а после - этой жуткой по своей силе судороги:

- Северус, любовь моя, прошу - ещё!

Но я же не собирался и в мыслях не имел возбуждать брата, однако переворачиваю его на бок, туника и без того уже задрана к шее для перевязки. И вот же он - горячий член, набухший и, верно, причинявший Квотриусу неудобство, когда он лежал на животе. Он ещё более обжигающий, чем плавящееся в лихорадке тело. Я делаю необходимые сейчас нам обоим движения, да, и мне тоже при одном взгляде на пенис брата они становятся необходимыми. Но собою я займусь позже, потом, когда Квотриус заснёт… Но я всё же… Не удерживаюсь, наклоняюсь и глотаю его семя, такое восхительно сладкое и приятно пахнущее…

- Тот-кто-делает-навы!..

Спокойно облизываю губы, прикрываю ещё, к счастью, не до конца разбинтованного Квотриуса и его наготу шкурой и спокойно, с уверенностью в правом деле залепляю Поттеру рот левой, «нерабочей», рукой.

Вот.

Теперь ещё раз руки водой жизни протирать, особенно эту, левую, за которую зараза «Гарольдус», Потти-вонючка, попытался укусить меня. Словно бы знал, вот и левую ладонь подсьавил. Да у него же изо рта разит тухлятиной!

Как будто он в помойке, как маггловский беспризорник, ковырялся.

- Поговорите ещё у меня, я и вас захочу! А кого захочу, того и поимею. В зад. А это вам, Поттер, будет о-о-чень неприятно, да, прямо скажем, больно! Обещаю, мамой клянусь, хлебом клянусь.

Пошли вон, за ышке бяха! И хоть упейтесь ею. Тоже мне, горе-волшебник нашёлся, нам с братом мешать предаваться лихорадочной любови, столь драгоценной редкостью и недосягаемостью обыкновенной своей.

И к проклятому Х`ынгу этому вашему не пойдём - уж я постараюсь перед великим вождём, будьте уверены! - кричу я уже вслед улепётывaющему гаду.

Удовольствие испортил поросячьим своим визгом! Видно только его пятки во средине ночи тёмной…

Поросячьим… Свиньи… Саксы… Деревянные замки Хогвартс на болоте поблизости от озера, на границе Запретного леса… «От Вас, сэр, будет зависеть, быть Хогвартсу деревянным или каменным «… Слова ставшей профессором Прорицаний, самой молодой профессорши за историю Хогвартса, мисс Лавгуд… Но тогда, в полевом госпитале, она была только девчонкой с присущей только ей сумасбродностью… А, значит, на её слова… пока можно покласть. Пока важно только одно явление на свете, только единственный человек - Квотриус.

Потом. Всё потом - вот опять Квотриус заметался, скинув шкуру… О, несчастный мой страдалец Квотриус!