Звезда Даугрема

— Господин Главный Смотрящий? — печально, но с готовностью отозвался кат.

— Иди, дружок, отдохни. Я справлюсь сам.

— Но господин Гастон…

— Не волнуйся, дружище, ступай.

Кат поклонился, бросил оценивающий взгляд сначала на дыбу, затем на стонущего бригадника, и, наконец, на пыточные принадлежности, аккуратно разложенные на специальном столе рядом с пыхтевшей раскаленной решеткой.

— Позволь, господин Гастон, я ножичек на решеточку устрою, — изрек палач, глядя на Курцикса с отеческой заботой.

— Зачем?

— Вдруг понадобится.

— Ладно, ступай, — махнул рукой Гастон.

Когда палач взялся за тяжелое кольцо исполинских дверей, Черный окликнул его.

— Забыл сказать. Устроил твоего сынка в академию при Кафедре.

Кат просиял, воздел руки к потолку, вознамерился было броситься главному теневику в ноги, но тот остановил его:

— Не нужно, друг Бонифациус. Ты же знаешь, я не терплю лести.

— Но господин Главный Смотрящий, как мне выразить мою…

— Службой выразишь. Твой старший паренек смышленый, не по годам. Пусть учится. Ступай.

Когда двери за потной спиной ката закрылись, Гастон некоторое время задумчиво переворачивал огромный нож, оставленный палачом на решетке.

— Горячо, — наконец, громко провозгласил теневик, взвешивая нож в руке.

Курцикс в ужасе смотрел на лезвие.

— Ты знаешь, — продолжал Гастон, делая шаг к дыбе, — в детстве я очень любил смотреть на выступления бродячих акробатов и фокусников. Мы с сестрой… — теневик на мгновение прикрыл глаза, — мы с моей сестрой Лали часто убегали на площадь, когда приезжал бродячий балаган. Да… Запомнилось мне одно представление — девушку-акробатку привязывали к вертящемуся колесу, а жонглер метал в нее ножи. Представляешь? И ни разу, ни разу не поранил он свою подругу.

Гастон подошел к пленнику вплотную, поморщился от запаха мочи. Закрыл нос смоченным в благовониях платком.

— Даю тебе слово, что ты будешь жить, если ответишь на мои вопросы. Но если станешь упрямиться… О, всемогущий Ормаз, я говорю, словно лубочный злодей из уличного театра марионеток! Хотя… — Черный повернул красное лезвие вправо, затем влево, — кто мы, как не марионетки? В большей или меньшей степени, мой элигерский друг.

Бригадник трясся от страха.

— Этим ножом я выколю тебе правый глаз, для начала. А потом отрежу еще кое-что… Будешь говорить?

— Милостивый господин, — пролепетал Курцикс, — но я…я же все вам рассказал, и… господин…

— Еще не все, дружок. Смотри мне в глаза, — Черный прищурился. — Кто руководитель Бригады?

— Герон, — хрипло произнес пленник.

— Куратор по пропаганде? Туповат, но предан Директории, как муравей-солдат. Под наблюдением?

— Что?

— Кто покровительствует? — Гастон был само терпение.

— Помощник Секундус.

— Ах… лучший выбор. Еще кто?

— Сам Керж Удав…

— Хорошо, — Гастон убрал светящийся нож, хмыкнул, оглядывая скрючившегося на дыбе Курцикса. — Твоих товарищей ловят. Рано или поздно подрывная деятельность Бригады будет существенно ослаблена. Неужели твое начальство не осознавало, как уязвимы бригадники на чужой территории, в стране, где каждый камень, каждая травинка служат мне. Да… Ты вот что, дружище Курцикс, сейчас я буду задавать главные вопросы. Понимаешь?

— Все, что в моих силах… господин, я… — прохрипел пленник.

— Конечно, — Гастон снова принялся крутить ножом. Проворчал досадливо: — Ах, ты, остыл. Подожди, пожалуйста.

Глава Тени вставил нож между прутьями решетки, поворошил кривой, короткой кочергой вспыхивающие угли. Всполохи задумчиво мерцали в разноцветных глазах верховного теневика. Не поворачиваясь, он резко спросил:

— Какова роль каджей во всей операции?

Курцикс ошеломленно раскрыл рот. Гастон вытащил раскаленный нож.

— Повторяю вопрос: роль темных каджей?

— Я… я не знаю! — взвыл элигерец, завидев перед носом нож. — Только слухи, господин, не более…

— Говори, что за слухи.

— Болтали, — задыхался Курцикс, — будто королева Ламира…

Когда бригадник закончил рассказ, помрачневший Гастон отвернулся, отбросив нож в сторону. Громко лязгнула сталь о каменный пол. Скрипнула дверь.

— Хорошо, что ты заглянул, Бонифациус, — проговорил Черный, массируя себе виски. — Подойди, пожалуйста.

Кат с готовностью подбежал, склонил голову.

— Перережешь ему горло, — шепнул Гастон палачу на ухо, — только без мучений. Понял?

— Будет исполнено, — заговорщицки закивал кат, выкатив грустные глаза.

Гастон Черный завернулся в плащ и направился к дверям, дружески кивнув Курциксу на прощание. Несколько агентов окружили его неслышными тенями. Захлопнулась тяжелая дверь. Гастон мрачно шагал по коридору, а телохранители безмолвно следовали за ним. Неожиданно Черный остановился.

— Что Эниох? — глухо спросил он. — Есть новости?

— Нет, господин Главный Смотрящий, — почтительно отозвался один из сопровождающих.

— Лошади готовы? Провизия и подарки погружены?

— Точно так, господин.

Гастон возобновил шаг. Через некоторое время из мрака очередной развилки подземелья выступил Эниох. Бегающие в разные стороны глазки помощника тревожно задержались на лице Гастона. Резкий взмах рукой, и теневики отступили на несколько шагов назад.

— Ничего? — спросил Черный, кусая губы.