Звезда для гитариста

– Я, – она смотрит на меня из-под густых ресниц, прячет сталь глаз и кусает губы… – Ты невозможный, Вульф. Разве мало тебе девушек, почему за меня вцепился?

Подхватываю пальцами края белья и тяну вниз, тащусь от ее мурашек и легкой, но ощутимой дрожи. Мне не нужно спрашивать, сам вижу,  что она ничего такого не испытывала, никогда и никто не был с ней нежен.

– Потому что влюбился… – отвечаю запоздало. – Я говорил.

Да, девочка моя, раскрывайся, да-а-а, вздыхай и смущайся, прячь за ладонями румянец, качайся на моих руках, как в колыбели, забывай свое прошлое. Я все равно тебя раскрою, покажу, как взлетают упавшие звезды, как они загораются в небе яркими вспышками. Даже если это будет невероятно трудно, я все равно сделаю тебя своей Сверхновой.

– Держись за шею, – говорю, подаваясь ближе, прощупывая нежную кожу, собирая влагу кончиками пальцев. Из окна сильно веет прохладой, а я не хочу, чтобы малышка терпела и боялась признаться в дискомфорте, потому, с трудом вырвавшись из ее узкой теплоты, уношу Веру в спальню и осторожно опускаю на кровать.

Булавка немного напрягается, вытягивается, как березка, и прикрывает руками грудь. Я подступаю ближе, запираю податливое тело между коленей и наклоняюсь ниже.

– Ничего не бойся, – развожу Вере руки в стороны, позволяя почувствовать безопасность, поверить, что я не причиню вреда. Втягиваю сладко-приятный запах молочной кожи, плавно поднимаясь к шее. – Я хочу сделать тебе приятно, просто лежи и думай о хорошем.

– Когда ты так близко, думать вообще не получается, – говорит она с придыханием и облизывает пересохшие губы.

Я прячу ее улыбку, накрывая рот поцелуем, ловлю юркий и неумелый язык, щекочу его и заставляю поддаваться моему ритму, кружить и ударяться, рваться вперед. До того глубоко и яростно, что Вера начинает задыхаться от возбуждения.

Да-а-а, моя булавочка... но не будем спешить.

Отрываюсь от сладкого рта, веду пальцами по острым скулам, спускаюсь ладонями на шею, плыву вдоль ребер, по плоскому животу, мимо острых косточек бедер. У Веры узловатые плечи, худые руки, небольшая, но упругая грудь и тонкая талия. Я знаю, что она старше меня на два года, но не чувствую этой разницы. Передо мной лежит малышка, которую никогда никто не защищал. От того она и трепещет под руками, как будто боится, что я неожиданно ударю.

Нет же, никогда, ни за что...

Скольжу ниже, ниже, по стройным ножкам, дурею от нежности кожи, оглаживаю аккуратные ступни, пересчитываю крошечные пальцы. Возвращаюсь назад, к бедрам. Раздвигаю крепкие ноги в стороны. Вера немного упирается, пытается спрятаться под ладонями, накрыть самое сокровенное, но я закидываю ее кисти вверх и прижимаю к подушке.

– Все хорошо, Ве-ра, – шепчу и дыханием распускаю по ее коже новые бусинки дрожи.

– Как. Ты. Это. Делаешь… – ее тихий голос крошится вожделением, а, когда я раскрываю лепестки, провожу пальцами вдоль и толкаю их вглубь, девушка шипит сквозь зубы неразборчивое ругательство и изгибается, как ивовая ветвь.

Ввожу палец с напором и, придавив Веру собой к постели, целую набухшую горошину соска. Я готов завыть волком от ее жара и несмелого толчка навстречу. Она охрененная, и это не отменить, не высечь из себя, даже если сильно припечет, и наши пути разойдутся.

– Ву-у-ульф, я… – булавка прячет лицо, глушит ладонями свой голос и снова подается неосознанно вверх.

– Да-а-а, я здесь, – веду маленькую по краю, придерживая, чтобы не сорвалась в пропасть. Массируя, изучая, наслаждаясь ее плотностью и жаром. Сначала томно медленно, затем увеличиваю амплитуду и вдавливаю девушку в постель. Когда напряжение кажется невыносимыми, и я вижу, что Вера не оттолкнет меня, наклоняюсь и касаюсь ее возбужденного узелка языком, слизываю пряный вкус и ускоряю темп проникновения. Девушка вскрикивает и запускает пальцы в мои волосы, тянет до резкой боли.

– И-и-горь, ты невозможн… – и раскалывается хриплым криком. Ее подбрасывается вверх, но тут же обрушивает на кровать, дергает, будто в приступе. Под моими пальцами горит ее дикая страсть, ее нераскрытые ощущения, а девушка быстро-быстро дышит в потолок и выгибается, выгибается… Сильно вздрагивает снова и снова, пока все импульсы не отпускают.

Отдышавшись, Вера раскрывается звездой, но, поймав мой голодный взгляд, тянет к себе за плечи ослабевшими руками.

– Так не бывает.

– Еще как бывает, – облизнувшись, довольно усмехаюсь. – И я хочу тебя, малышка-булавка…

– Я твоя, великан-волк.

Глава 29. Звезда

Просыпаюсь от шумного дыхания в ухо и горячего прикосновения губ. Я зажата в цепких объятиях, сдавлена сильными ногами. От воспоминаний, что мы с Игорем творили всю ночь, хочется засмеяться в потолок и сказать Судьбе: «Выкуси! Я буду счастлива, как бы ты не старалась меня сломать». Но мне мешает это сделать короткий и надоедливый «тилик» на тумбочке.

Что-то царапается под ребрами, когда я осторожно освобождаюсь из плена рук Вульфа, и он, сладко посапывая, переворачивается на другой бок, спиной ко мне. Тянусь к мобильному, как воровка. В груди колотится сердце, но я должна узнать, кто ему пишет так настойчиво.