Звезда для гитариста

Я иду,  не разуваясь, по плетеным дорожкам, прямиком в гостиную, где в шкафу Адела хранила травы, но взгляд цепляется за застеленный белой скатертью стол. Сверху лежит вышитая картина в рамочке, прикрытая легкой хлопковой салфеткой.

Подступаю ближе, сдергиваю ткань и замираю.

В белоснежной фарфоровой вазе горкой наложена малина. Сочная, спелая, руку протяни и съешь. За ней горит яркое солнце, лучи пронизывают синее полотно неба и застывают в волосах маленькой кудрявой девочки, что будто протягивает мне лакомства. Девочка из моего сна.

Я едва не оступаюсь от шока. Так не бывает. Адела, что ты хотела этим сказать?

Приподнимаю картину дрожащими руками, под ней небольшая записка:

«Я знаю, ты вернешься, Звездочка. Ты будешь искать успокоение и свет. Ищи его в себе. Солнце есть, не сомневайся.

Твоя Адела»

Вздрагиваю, когда Игорь взволнованно спрашивает:

– Кто это?

Оборачиваюсь и перехватываю его взгляд на портрете бабушки.

– Я знаю ее, Вера, – хрипло продолжает Игорь. Всматривается, отходит назад, прищуривается. – Да! Это точно она! Я ее возле клуба встретил перед концертом первого сентября.

– Глупости, – отмахиваюсь и прижимаю к себе вышивку. По телу скачет неуемная дрожь от вороха мыслей и волнения.

– Отвечаю! – Игорь тянется к портрету. – Невероятно, как тесен мир. Это бабушка Аделы?

– Да. Ее уже лет семь в живых нет. Вряд ли она, скорее, похожая.

Игорь хмурится, сводит густые брови, а затем поднимает на меня горящий взгляд:

– Знаешь, что она мне сказала?

– Что нужно меньше пить? – пытаюсь отшутиться и отмахнуться от горячей волны в груди, что заставляет меня верить в чудеса. В доме Аделы всегда что-то такое чувствовалось, наверное, потому мне и нравилось у нее оставаться.

Игорь ступает ближе, вырастает рядом исполином, накрывает своей тенью мои дрожащие плечи.

И шепчет:

– Звезда упадет – успей ее поймать.

Замираю напротив. Он держит фото, я картину. Мы смотрим друг на друга бесконечно долго. Я тихо плачу, уже не в силах удержать ползущие по щекам слезы, а Игорь говорит одними губами:

– Я поймал свою звездочку в тот день, поймал…

Глава 58. Вульф

Как держусь до вечера без сна – не знаю. Как мы выбрались с Дикого хутора тоже не знаю, потому что я еле переставлял ватные ноги. Если бы не Вера, я бы просто рухнул в снег и отключился. А ради нее дохожу до порога и даже подбрасываю дров в камин, чтобы мы ночью не околели.

Меня валит на диван, мышцы каменные, в голове полная каша из сомнений, страхов и желания наказать обидчиков моей булавки. А еще лицо бабульки перед глазами, что направила меня «ловить звезду». Звучит невероятно, но не верить своим глазам я не привык.

Вера что-то тихо играет в комнате на гитаре. Она чуть ли не приказала мне лечь отдыхать, да я и не против – в глазах будто стекло после вторых суток без сна, и плечи ломит, словно не дрова рубил, а меня долго и скрупулезно били палками.

Музыка и ласковый голос проникают в кровь и мчат по телу ощутимой вибрацией. Успокаивающей, но волнующей.

Засыпаю резко, также и просыпаюсь. Щелк! И открываю глаза.

Мягкий синеватый свет льется в окно сквозь тонкий тюль. Из кухни слышится тихое пение булавки, и нос щекочет сладкий запах выпечки и жареного мяса. Курочка-а-а… Желудок с урчанием выражает неземную радость, что его сейчас набьют до приятной тяжести.

– Доброе утро, мой дровосек, – Вера появляется в дверях.

Я хлопаю глазами, потому что под коротким красным передником прячутся тонкие ноги, а обнаженную грудь прикрывает небольшой лоскут ткани. Она явно решила искусить меня без оплаты, но так не пойде-е-ет. Я выбью из нее ответы на все свои вопросы. Даже если придется треснуть от перевозбуждения.

– Только не говори, что ты решила меня добить с самого утра? – хрипло проговариваю и прикрываю ладонью глаза. Она издевается! Облизывает пальчики по одному и улыбается. – Вера, ты же еще больна, оденься!

– Еще чего, – наигранно возмущается булавка в ответ. Как она так быстро выздоровела? – Я хочу тебя искусить. Видишь, использую тяжелую артиллерию, неприступный мой.

Смотрю сквозь пальцы на довольное лицо девушки и считываю коварную ухмылку. Вера оглядывается на камин и добавляет, понизив до шепота голос:

– Я немного перетопила сегодня. Мне стало жарко, да и тебе тоже, если глаза меня не обманывают, – поворачивается и многозначительно смотрит на мои бедра.

Во сне я скомкал одеяло и скинул его на пол, а каменный бугор в трусах очевидно дарит бал в пользу Веры.

Она ступает ближе.

– Завтрак готов, Ву-у-ульф.

Выставляю ладонь блоком.

– Мне нужно отлить, – смеюсь и убегаю через другой край дивана.

– Ладно, – хихикает Вера в ответ. – Ты напросился, – и она поворачивается ко мне спиной. О…

Я с рыком скачу на улицу босиком. Етить, вот это снега намело! Еще больше, чем вчера. И мороз до десяти давит.

– Оденься! – смеется вслед булавка. Ну, погоди, я тебе сейчас устрою эротические игры.

Возвращаюсь в дом, чтобы нырнуть в рабочие штаны, надеть высокие и грузные ботинки. Набрасываю дедову дутую куртку, что пахнет сеном и глиной, и иду рубить дрова.