Звезда и шар

Я покидал тайгу. И я любил ее, как любят только оставляя.

Трамвай подошел к кольцу. Точнее туда, где должно было быть кольцо. Потому что кольца не было. Саша спрыгнул на асфальт. Не было вообще ничего. Через большую свежезаасфальтированную площадь проходила новая, ровная как стрела, трамвайная линия. Прямо по тому месту, где всегда стоял кургузый, вросший в землю, кинотеатрик по имени "Звездочка", похожий на позабытый блиндаж. Исчезнувший бесследно.

Блестящие нержавейкой рельсы стрелой уходили в горизонт по бетонным шпалам, уложенным с идеальными интервалами. Старые, деревянные шпалы были свалены в высокие, с человеческий рост, неровные штабеля, загораживая Улицу Детства.

-- Там по синим цветам, -- пробормотал он и молча направился к источающим последние капли креозота навалам.

Улица была на месте. Он замер на минуту у ее начала, потом решительно зашагал вперед. Нарушение уговора должно быть доведено до победного конца. Сразу за цветными стеклами веранды начиналась свалка.

Он вытянул руки по швам и, вспугнув задремавшую на рассохшейся бочке ворону, громко произнес:

-- Торжественная церемония прощания с родиной закончена!

И пошел назад по еще черному от молодости асфальту. Больше рвать было нечего.

89.

Летит летит ракета

Вокруг земного света.

А на борту Гагарин,

Простой советский парень.

Детский стишок.

Гагарин очень спешил. Он и так опаздывал, да тут еще передняя подпруга неожиданно оборвалась, хлестнув зазевавшуюся Стрелку. Та взвизгнула, и, кувыркаясь, слетела с левой панели солнечных батарей чуть не наколовшись на антенну радиометрических систем. Сыромятный поводок дернулся в руке, едва не заставив его потерять равновесие. Гагарин еле успел ухватить одной рукой освободившееся неожиданно седло.

"Придется обойтись одной задней подпругой", - успел подумал он, глядя с досадой, как выскользнувший из под седла байковый вальтрап уплывает в сторону Кассиопеи. И тут старый, видавший виды ошейник лопнул, как перетянутая струна, и несчастное животное, скуля и беспомощно дрыгая лапами, устремилось вслед за вальтрапом...

Двадцать три минуты назад грузовой корабль "Прорыв-41М" с опозданием на полтора месяца коснулся наконец стратосферы планеты Земля. Гагарин был почти уверен, что первого касания недостаточно, чтобы стащить корабль с орбиты и похоронить его в плотных слоях атмосферы. Он оказался прав. Лишь только скрипнула тихонько решетчатая башенка антенны радиотехнической системы сближения, да полупрозрачный след появился в кильватере корабля, как нижняя точка эллипса орбиты была пройдена и "Прорыв", потеряв ничтожную толику инерции, вышел обратно в открытый космос. Но как ни мала была потеря, Гагарин знал, этого достаточно, чтобы затопить корабль на следующем витке. Медлить больше было нельзя.

Он привязал собак к проблесковому световому маяку.

-- Сидеть! -- короткая команда заставила их прижать уши и послушно улечься на панели солнечных батарей.

Он начал с уздечки. Надел ее на левую руку налобным ремнем к локтю, расстегнул подбородный ремень, освободив тем самым повод, и поплыл к носу корабля. На носу угрожающе торчали челюсти андрогинного периферийного стыковочного агрегата.

Не снимая всей уздечки с левой руки, Гагарин перекинул повод через орбитальный отсек. Затем взялся правой рукой за верхнюю челюсть стыковочного узла, ухватив ладонью левой руки антенну УКВ между нижними челюстями агрегата. В этот момент он как бы обнимал нос корабля, балансируя впереди него вплоть до того момента, когда ему удалось продеть антенны радиотелевизионной системы между налобным и затылочным ремнями. Продолжая придерживать верхнюю челюсть запястьем и большим пальцем правой руки, Гагарин ловко перехватил остальными пальцами уздечку на двенадцать сантиметров выше трензеля. Теперь, когда его левая рука освободилась, он сумел расправить трензель на раскрытой ладони, вставил его между челюстями и одновременно подтащил уздечку кверху правой рукой.

Кувыркнувшись через голову, Гагарин натянул уздечку на антенны радиотелевизионной системы, продев их между налобным и затылочным ремнями. Осталось только застегнуть подбородный ремень и, выпустив антенну командной радиолинии поверх налобного ремня, убедиться, что повод и другие ремни не перекручены, а трензель плотно зажат в челюстях стыковочного агрегата.

Гагарин оглядел плоды рук своих и остался доволен. Нащечные ремни, повод и капсюльный ремень, соединенный с нащечными, плотным кольцом охватывали грузовой отсек, дополнительно фиксируя трензель. Hащечные ремни плавно переходили в затылочные, проходящие за антеннами траекторных изменений. Подбородочный ремень, как бы продолжая затылочный, не позволял уздечке соскользнуть с покрывающей грузовой отсек гладкой зелени экранно-вакуумной теплоизоляции.