Звезда и шпага

Спустя четверть часа вся кавалерия, кроме нескольких эскадронов гусар, охранявших фланги от возможных рейдов казаков и башкир, снялась с позиций и вернулась в лагерь. Где у горящих костров, с чаркой водки и тарелкой каши с салом — от изысков все мы давно отвыкли — казалось, что и нет войны. Выехали мы на зимние манёвры, хотя я таких и не припомню, обыкновенно с ноября по конец марта торчали на винтер-квартирах, а теперь они окончены и уже завтра вернёмся мы в расположение полка. К дамочкам, вину и тёплым постелям. Несколько мешали думать в этом направлении гулкие выстрелы пушек, но к канонаде давно привыкли и словно бы не слышали громов, что изрыгали орудия под руководством Григория Орлова.

Генерал-адъютант, вообще, расстарался на славу. Он собрал трофейные пушки, захваченные во время боевых действий осени прошлого и зимы этого года, в отдельные батареи. Те, что были достаточно мобильными, свёл в небольшую батарею конной артиллерии, и они носились по нашим позициям, подкрепляя огнём те участки, где это было нужно. Ядра улетали одно за другим, большая часть их оставляла за собой дымный след. Раскалённые чугунные шары врезались в стенки вагенбурга, оставляя в них здоровенные дыры, иногда от них начинались небольшие пожары, но их быстро тушили, благо средство для этого было, буквально, под ногами. Нестроевые зачёрпывали снег вёдрами, ковшами и даже шапками, и закидывали им любые очаги пламени.

Завершилась баталия к третьему часу пополудни. И завершились они ничем. Забили барабаны — и пехота двинулась от ретраншемента, подбирая на ходу раненых и убитых. Ни одно знамя не было потеряно, но и успехов добиться не удалось. Это было весьма странно. Генерал-поручик Суворов успел прославиться за Барскую кампанию и войну с Портой именно стремительностью. Он брал города и крепости сходу, не жалея ни себя, ни солдат, что часто ставили ему в вину. А теперь же какая-то осторожность, откуда она? Совершенно непонятно. И это настораживало, можно сказать, пугало всех нас. Быть может, не только нас, но и наших врагов, ведь многие казаки воевали под началом Суворова в Семилетнюю и Барскую кампании.

Ближе к вечеру начался снегопад. Сначала с неба падали крупные хлопья, будто в зимней сказке, однако вскоре поднялся ветер, настоящий ураган и хлопья сменились мелкими злыми снежинками, этакой крупой. Она нещадно секла лица, заставляя щурить глаза и пониже надвигать треуголку. А вообще, меньше всего сейчас хотелось выходить из палаток, но пришлось, ибо надо было проверить, правильно ли устроены кони. Ведь нам на них ещё воевать, как-никак. Проверив, я быстро вернулся в палатку и замотался в одеяло. Уснул я под свист снега достаточно быстро.

Утром ничуть не распогодилось. Когда я выбрался из палатки, небо висело также низко, сыпля на головы ту же снежную крупу, хорошо хоть, что ветра особого не было. Трубы пропели построение, и я поспешил на своё место в строю полка. Что самое интересное, строились без коней, сигнал просто не оставлял времени на то, чтобы оседлать их. На импровизированном плацу, который представлял собой просто площадку утоптанного до каменной плотности снега, выстроились все кавалерийские полки Добровольческой армии и гвардейский Военного ордена кирасирский, точнее два эскадрона его. Перед нами вышагивали генерал-майор Бракенгейм, генерал-поручик Суворов и генерал-аншеф Орлов.

— Нынче, господа мои, — сказал Суворов, — предстоит вам одно дело. Рисковое, как раз по вам, как я мыслю. Верно, Магнус Карлович?

Бракенгейм только кивнул.

— Отсюда вражеский ретраншемент не видать из-за снега, — продолжал Суворов, вполне таким ответом удовлетворившись, — и я отправил к нему гусар на разведку. Они доложили, что он сильно заметён снегом. Зело великие сугробы намело даже поверх проволочных заграждений. Этим-то мы и обязаны воспользоваться, верно, господа мои? Вас, кавалерию, выбрал я потому, что надобна в деле, что мы, с генерал-аншефом Орловым задумали, хорошая подготовка в фехтовальном искусстве. А именно в умении схватываться с врагом поодиночке, а не в строю или колонне. Вам должно по наметённым сугробам перебраться через проволочные заграждения и атаковать ретраншемент бунтовщиков. Снеговой буран зело силён и дозоры вражьи вас не сразу разглядят, особенно из-за сих белых епанчей, — он указал на здоровенный ящик, около которого переминался с ноги на ногу каптенармус, — что были захвачены в ржевских цейхгаузах пугачёвцев. По такой погоде вас весьма сложно будет разглядеть.

Тут на плац едва не бегом примчались каратели, во главе с поручиком Мещеряковым. Он подскочил к Суворову с Орловым, отдал честь.

— Ваши превосходительства, карательный отряд построен.

— Возвращайтесь в строй, поручик, — кивнул ему Орлов.

Мещеряков, как обычно, бодрым шагом двинулся к своим солдатам.

— Эти-то зачем нам сдались? — сквозь зубы процедил Озоровский.