Звезда и старуха

Только постановщик решил, что ему наконец-то удалось разгадать секрет звездной магии, как смысл происходящего от него ускользнул.

А что, если аура – неделимая неуловимая сущность, которая исчезает, умирает при любой попытке изучить ее и объяснить?

Постановщик оказался в стороне от всеобщего веселья, да и нить рассуждения потерял.

Фирменным блюдом ресторана была запеченная рыба «старая жена». Одетт радостно воскликнула:

– Старая? В самый раз для меня!

Редкий случай, когда она позволила себе посмеяться над собственным преклонным возрастом.

По своему обыкновению, звезда разразилась нескончаемым потоком историй. Когда подали рыбу, она как раз поднялась, запела, заиграла на воображаемом аккордеоне, перемежая песни комментариями. Никто не превзошел бы ее в искусстве сплетать воедино речь, пение, ритм. Одна Одетт им владела.

Настоящая Одетт во всей красе сводила всех с ума.

С обочины веселья и логики подал реплику постановщик:

– Ну почему, почему ты не желаешь перенести на сцену всю эту живую красоту? Ведь сейчас ты делаешь именно то, о чем я тебя просил: спела в фойе Театра вальс Пиаф, сыграла на аккордеоне, рассказала яркую историю из своей жизни, что-то сымпровизировала, начала говорить под аккомпанемент, еще одна история, снова инструментальное соло, потом опять рассказ, игра на призрачном инструменте… Ты же способна все на свете сплавить воедино и превратить в музыку! Ты…

Одетт резко прервала его восторженный монолог:

– Ни в коем случае! Я не циркачка какая-нибудь, я музыкант!

«Старая жена» совсем остыла, звезда брезгливо отодвинула тарелку.

За день до премьеры

На вечер назначена генеральная репетиция, прогон спектакля без публики. Завтра премьера.

День начался с пресс-конференции – приехали корреспонденты разных газет и журналов, кто-то с телевидения и радио, то есть с «прессухи», как назвал ее пресс-секретарь на жаргоне.

– Вы о давлении или пристрастии? – поинтересовался постановщик.

Однако допытываться не стал, уж очень нелестно прозвучал его вопрос. Одетт охотно согласилась встретиться с представителями национальной и местной прессы. Но прежде чем начать марафон «вопрос-ответ», поставила два условия: они должны приехать к ней в гостиницу, и непременно утром.

– Если до двух часов дня не закончим, я не успею как следует разыграться.

Перед тем как спуститься в холл к журналистам, звезда рассосала четыре кусочка сахара – для успокоения нервов, вместо таблеток.

Самый дерзкий из журналистов сразу «взял быка за рога», начал с наиболее щекотливой темы:

– Что изменилось за долгие годы вашей концертной деятельности?

Звезда ничуть не смутилась:

– Ровным счетом ничего!

– Неужели ничего?

– Ничего. В три года я впервые вышла на сцену. И всегда хотела находиться там, и только там. Позже я страстно полюбила фортепиано, но мама сказала, что пианистов везде полно и работы я не найду, так что пора переходить на аккордеон… Я рыдала день и ночь, но послушалась как всякая хорошая девочка. Вот так мы подружились с аккордеоном и с тех пор ни разу не расставались.

Одетт углубилась в мифологию Одетт, СМИ обожают мифы, они мигом нашли общий язык. Стоп! Не подумайте, будто звезда их одурачила – пресса умеет отличать правду от фальши. Только истинный мифологический герой может повествовать вот так о своих свершениях. Мифической Одетт позволено опираться на свой миф, таков закон.

Фотограф едва не ослепил ее вспышкой, другой журналист спросил: как именно она проведет завтрашний день, день премьеры?

– Каждый день – неважно, будет концерт или нет, – я начинаю с зарядки для пальцев, затем завтракаю и снова берусь за инструмент.

Фотограф расстреливал ее в упор, и звезда воскликнула:

– Отойдите хотя бы на шаг, иначе выйдут одни морщины!

И громко расхохоталась.

Журналистка осведомилась: что означает «зарядка для пальцев»?

– Гаммы, арпеджио, вариации. Пальцы разогреваются, во мне зарождается музыка, чувства и мысли передаются аккордеону.

Как другие по утрам занимаются йогой, Одетт занимается музыкой. При этих словах она широко улыбнулась прямо в объектив – получится отличный снимок! «За музыкою только дело» – вскочив, берись за нее смело.

– И только потом одеваюсь. Дни выступлений ничем не отличаются от обычных. Поверьте, даже самый ответственный концерт проходит очень быстро. Я приезжаю в зал, четверть часа разыгрываюсь, ну, полчаса максимум, затем обедаю. С двух часов дня начинаются последние приготовления, снова зарядка для пальцев, грим – и вот уже пора выходить на сцену!

Репортер обратился к режиссеру-постановщику: трудно ли работать со звездой такой величины? Вопрос по существу, ничего не скажешь! Тот честно ответил:

– На этот раз я только постановщик, не режиссер. Я сопровождаю Одетт, как оркестр сопровождает арию, оберегаю ее, поддерживаю и всегда остаюсь в тени.