Звезда и волк (СИ)

Лорд Заточения не мог вспоминать о нём без резких всплесков ярости, поднимавшихся внутри. Он видел его вину в каждом шраме на её коже, он ломал медицинские инструменты каждый раз, когда его мысль вдруг соскакивала в сторону Дариэля, но успокаивался, как только слышал её голос. Ослабленный, тихий, уже не способный складываться в слова. Имлерит был прав, когда делал выводы — она умирала, а он должен был не позволить ей умереть так скоро. Она не должна была умирать, она больше этого не хотела.

— Я никогда не прощу себя, если ты умрёшь.

Единственный раз после своего пробуждения, когда пожиратель времени обращался к своей сестре на «ты» обернулся самой странной и романтичной передачей времени, какая только могла существовать между представителями их вида. Чтобы добиться нужного эффекта, он вынужден был с силой прикусить себе язык и заставить время не просто сочиться сквозь его рану, а почти что выплескиваться наружу. Она не могла принять время с помощью своих волос, — у неё попросту не хватило бы сил — и единственным выходом было прямое его получение. Внутрь. Никогда, когда он думал о ней как о женщине, он не представлял себе, что какой-либо из их поцелуев произойдёт при подобных обстоятельствах. Ему было больно, ей — ещё больнее; он терялся в своих ощущениях и касался её, словно самой хрупкой фигуры, отлитой из тонкого хрусталя, а она терялась в бесконечных границах своего сознания; он спасал её, а она — его, даже если ей никогда этого не хотелось. И если создателю времени, который так ему мешал, пришло в голову прятаться от него или находиться где-то поблизости, то пусть он мучается, наблюдая за тем, с чем ничего не может поделать.

— И никогда больше не оставлю тебя одну. Ты такая же, какой была раньше, а я был слишком глуп, думая, что что-то изменилось.

Леди-Командор не слышала его и не могла слышать, но Имлерит продолжал разговаривать с ней. Он всё ещё аккуратно удерживал её в своих странных объятиях, с трудом умещая свою руку на её шее так, чтобы не задевать открытых ран, но она и этого не могла почувствовать. Но он чувствовал, он чувствовал и не хотел больше расставаться с этим чувством. Он должен защищать её, должен оберегать её жизнь каждую секунду, каждое мгновение, оставшееся этой вселенной.

Совсем маленькая и беззащитная, слабая и очень изящная в его руках, сестра впервые за множество лет показалась ему похожей на саму себя. Её волосы растрепались, её голос надломился и казался высоким, когда она стонала от боли или непроизвольно давилась, принимая время внутрь, её тело дрожало, как бывало ещё в Пустоте из-за страхов, которыми она закрывалась от окружающего мира. Она выглядела ужасно и пугающе, а Имлерит обеспечивал её новыми шрамами, затягивая устойчивыми к темпоральному воздействию нитями её раны. Она выглядела так, будто снова прошла ещё несколько войн из числа тех, в которых побывала, а он хмурил брови и корил себя за то, что когда-то ушел, когда-то забыл её имя.

Если звезда могла указывать путь другим, но терялась сама, ей нужен был кто-то, кто поможет ей идти. Звезда — прекрасный эпитет для его младшей сестры. Она была самой яркой и светлой путеводной звездой, какую он когда-либо встречал. Она была…

— Сирона, — его глаза непроизвольно расширились, когда он вспомнил; его голос охрип и стал практически неслышным. Он помнил, он помнил, он помнил о том, кем она была. — Моя маленькая Сирона.

Ещё раз. Ей нужно было больше времени, ему нужно было больше тепла. Ещё раз, ещё раз и ещё раз — он должен был закрепить свою память ещё одной передачей времени, ещё одним жутким поцелуем.

«Помни её, помни её всегда»

========== Это больше не повторится ==========

С тех пор, как их Леди снова получила ранения, едва совместимые с её и без того слабо теплящейся жизнью, прошло всего четыре дня, но Имлерит никогда не разбрасывался временем. Эти несколько суток он посвятил работе, возможному с его стороны уходу за больной и исследованиям. Её сознание, часто расслабленное или сильно напряженное, зачастую смешивало собственные мысли с приказами, отдаваемыми Вершителю. Он слышал их, он знал, что произошло с ней и почему. Он знал, следствием чего стали вновь вскрывшиеся шрамы на её спине и знал, при каких обстоятельствах это произошло. Это терзало её, не давало ей покоя и пробивалось сквозь остальные мысли, сквозь даже бесконечные потоки чужих жизней, прерывающихся по её воле.

— Добро пожаловать на борт, первый заместитель капитана, — холодный голос ИИ пронесся по всему помещению, оповещая присутствующих о том, что ещё одно командующее лицо появилось в пределах досягаемости его сканеров. — Командование будет передано в ваши руки, как только капитан покинет корабль.

— Спасибо, — не менее холодно откликнулся пожиратель времени, в несколько широких шагов преодолев расстояние от дверей шлюза до мостика. — Сегодня я не занимаюсь кораблем.