Звезда Хассалех (СИ)

Они всегда были рациональны, и если бы Вельзевул не пала, они бы передрались за место главного. Решение создать дитя, нового Адама для нового мира из обломков старого вынашивалось несколько столетий, и как только сатана из клетки объявил о том, что грядет Антихрист, Вельзевул рванулась на поверхность земли. Вынашивающий Антихриста, зашитого в его бедро, демон еще не разрешился от бремени, и потому у них было время. Подземный лабиринт, выстроенный ими еще во времена Эдема: они не успели показать это место Адаму и Еве, хотя сделали его для того, чтобы они могли там играть, и использовали сами — там впервые столкнулись после падения: Вельзевул приползла зализывать раны на месте крыльев, а Габриэль пришел проститься с их общими мечтами. Там поняли, что не могут друг без друга: Вельзевул роняла капли крови изо рта в подземный ручей, а Габриэль, ослабев после близости, пытался как-то найти в себе силы, чтобы подняться обратно. Там высекли из гранита ложе, алтарь, на котором будет зачато из общее дитя.

— Думай о том, что мы будем вместе, Вельзевул, — Габриэль вжал ее в камень и распахнул крылья по всему подземелью, Вельзевул изо всех сил сдерживала тьму внутри себя, стремящуюся уничтожить любые признаки света и благодати. Как больно, больно, как будто она снова падает, и нестерпимый свет слепит сквозь веки. Вельзевул захлебнулась собственной кровью, попыталась оттолкнуть Габриэля, но он перехватил ее руки, не позволяя вырваться. Когти Вельзевул проросли сквозь его ладони, полилась кровь, золотящаяся благодатью, но архангел не обратил внимания. Вельзевул приказывала собственному телу не отторгать чуждую материю, едва оставаясь в сознании от боли, кровь проступала на ней вместо пота и слез, текла ручьями по телу, обожженному и истерзанному, и вдруг все кончилось. Габриэль вернулся в обычный человеческий облик, встал с нее, осторожно помог сесть, поддерживая за руку и под спину.

— Как ты?

Вельзевул, скрестив ноги, прислушалась к своему телу, опустив голову на грудь Габриэля и пачкая его кровью.

— Он во мне, — тихо сказала она. — Это настоящая жизнь, мы создали жизнь.

Габриэль провел ладонью над ее телом, стирая кровь, пот и слезы, но после того, что ей пришлось пережить, слабое покалывание холодом от благодати показалось даже приятным. По крайней мере, крошечная светящаяся точка внутри нее отозвалась радостью.

— Он чувствует, — удивленно сказала Вельзевул. — Он рад твоему присутствию. Сделай так еще раз.

— Ты слишком слаба, — покачал головой Габриэль. — Тебе надо восстановить силы. Мощь архангела может проявляться в тебе, и мы не знаем, как это скажется.

Сказывалось по-разному: все помнили, как разгневанная владыка ада, на что-то сильно обозлившись, обрушила шестой круг вместе с грешниками, и Хастур на седьмом не был рад новым, в буквальном смысле свалившимся ему на голову. Но поражала не сила даже, если допечь Вельзевул, а некоторые это могли, она и сама вполне могла обрушить хоть весь ад сатане на клетку, а то, что по аду неслись нестерпимо яркие явно небесного происхождения молнии, и держала их в наэлектризованных руках сама владыка, и глаза ее сияли архангельским светом.

Списали на массовые галлюцинации, потому что спрашивать Вельзевул о происхождении такой силы, если она этой силой обладает, не смел никто, даже Хастур, который прекрасно узнал молнии, на которые способен только архангел в истинном теле. Но Вельзевул не была архангелом даже на Небесах.

Так странно, все ведущие позиции в аду заняли не архидемоны, а демоны, а из архангелов пал только Люцифер. Неужели сатана настолько не терпел конкуренции?

Хассалех, тогда еще не имевший имени, каким-то образом понимал, что причиняет своей матери невыносимую боль задолго до рождения, поэтому старался сжаться и не тревожить ее. На любое движение внутри себя Вельзевул сжимала зубы, если была на публике, или каталась с воем по покрывалу, если была одна в покоях, пугая весь пятый круг звуками из-за закрытой двери. Дагон думала, что она там кого-то живьем жрет.

Габриэль был глотком живительной влаги: он научился давать силы напрямую ребенку, почти не задевая благодатью Вельзевул, работал за нее с адскими отчетами, погрузив в почти человеческий сон и подняв своей силой над каменной постелью, так что Вельзевул снился полет, тот самый полет, которого она навсегда была лишена после падения, когда потеряла крылья.

***

Дин поставил перед Хассом тарелку с бутербродом и положил ему руку на плечо, не давая выскользнуть из-за стола.

— Если я с тобой нянчусь, то изволь не помереть в мою смену, — сердито сказал он, все еще не смирившись с тем, что из всех именно он вынужден сидеть в тылу.