Звезда Хассалех (СИ)

— Почему ты не кричишь? — недовольно спросила Дагон, облизывая окровавленный подбородок длинным белым языком. Она впилась снова, и Уриэль, словно от боли, дернулась вбок, выхватила нож и воткнула его Дагон в живот.

Демон дернулась, хватаясь за рану: на Уриэль полилась соленая океанская вода, она сумела сбросить Дагон с себя и откатиться в сторону, вскочить. Правая рука теперь бесполезно висела, но Уриэль подобрала меч левой. Дагон, стоя перед ней на коленях, оперлась на короткое копье; древко удлиннялось, и Дагон поднялась на ноги.

— Она ее сейчас грохнет, — шепнул Дин, и Сэм, вздохнув, решился.

— Уриэль! — окликнул Винчестер, и когда ангел повернулась, отстегнул от пояса флягу. — Там святая вода!

Уриэль буквально на лету сорвала пробку и выплеснула на Дагон почти всю флягу.

========== Часть 10 ==========

Хастур и Вельзевул одновременно обернулись в сторону Дагон, которая замерла, смирившись с неминуемой смертью, но от нее валил дым, раздавалось мерзкое шипение, а сама демон не исчезала.

— Что за… — удивленно протянул Хастур, наклоняя голову. — Эй, ты должна была умереть! — возмущенно сказал он. — Лигур умер!

Дагон посмотрела на свои руки, на которых затягивались ожоги, осторожно лизнула свою ладонь: святая вода на белесом языке зашипела, но не более того.

— Что ты мне дал? — истерично выкрикнула Уриэль. — Древние погибают от святой воды!

— От их святой воды можно умереть, только если в ней потонуть, — хмыкнул король ада, внезапно догадавшись. — Они ж ее сами освящают, а не в церкви. А если и в церкви, то не у старых-добрых католиков, а у своих еретиков. Обожаю церковные послабления, неужели никто никогда не думал, что скамеечки для удобства и месса на полчаса имеют далеко идущие последствия?

Дагон оскалила снова человеческие зубы и рассмеялась весело и заразительно.

— Второй раунд, красавица, — бросила она Уриэль и крутанула в воздухе копье, прочертила по плитам глубокую борозду. Ангел передернулась от звука и подняла меч. Дин и Сэм, вместе с Кастиэлем и Кроули вернулись к Хассалеху, окружили его, готовясь отразить атаку со стороны любого, хоть ангела, хоть демона. Хасс привалился виском к боку Азирафаэля, пытаясь собраться с силами.

Хастур, умудрившись наконец обойти архангела со спины, обхватил Михаил обеими руками и поднял над землей, готовясь вбить ее спиной в камень, разбив хрупкую — для него — телесную оболочку, вспоминая только о том, как носил ее на руках, дрожа от любого прикосновения к бархатной коже, на которой благодать проступала как мазки золотой краски. Михаил, в раю сидя у него на коленях, запрокидывала ему голову и водила губами по напряженному горлу, слушая, как самый сильный ангел Небес шепчет ее имя, ласково сжимая ладонями ее ребра. Они не знали тогда, что такое иерархия, лишь принимали к сведению, что все слушают Всевышнего или Габриэля с Михаил, не потому, что они лучше или сильнее, а так принято, они просто старше. Хастур сделал шаг в сторону бездны тогда, когда задумался, почему рядом с Михаил, на одной ступени с ней, всегда Габриэль, а не он сам — он ведь равен по силе, по возможностям. И пускай он был сотворен позже, и Михаил была первой, кого он увидел после создания, даже раньше самого Творца, он сильнее; кто они все, чтобы ему противостоять?

Кривой нож Михаил сверкнул молнией и отсек Хастуру правую руку легко и ровно, как булат режет масло, и демон упал на колени, зажимая идеальный косой срез; кровь, дымясь, брызнула на серую пыль и прокатилась по ней темными бусинами, потом потекла ручьем. Михаил приземлилась в боевую стойку, зажав в руке окровавленный клинок, развернулась к поверженному демону, и хлестнули по воздуху полы светлого длинного пиджака. Сэм закрыл Хассалеху глаза, обняв его и прижав лицом к своей груди.

— Прощай, Хастур, — Михаил неспешно подошла к демону и присела перед ним, встала на одно колено, развела окровавленными пальцами его светлые волосы, упавшие на лицо, и смело взглянула в бездонные черные глаза — снова посмотрела прямо в бездну. — Прощай, любовь моя, — она занесла нож, но Хастур с невероятной быстротой вдруг схватил свою отрезанную руку, ударил ее запястьем о каменные плиты, освобождая срезанную под острым углом кость от мяса и мышц, и молниеносным движением воткнул ее Михаил в горло.