Звезда курятника

   Надя рассказала, и я пожалела, что наше телевидение не пригласили освещать это мероприятие. Похоже, там было весело! Вместо банальной и скучной лекции под видеопроектор было организовано веселое представление с клоунами и ростовыми фигурами, которые и представляли разнообразные пылесосы. Часть наиболее безобидного Венькиного зверья специально оставили на беспривязном содержании, чтобы было за кем убирать. Животные очень старались: ослик растащил по всему залу сено, енот как заведенный делал лужицы, белка набросала ореховой скорлупы, лисица перевернула миску с собачьим кормом и пыталась ловить попугаев, а те в испуге теряли перья и гадили с высоты на гостей, которые роняли бутерброды и били рюмки. А вооруженные чудо-пылесосами актеры в костюмах сказочных героев все безобразие с пола, столов, а также с плеч и голов присутствующих ловко убирали.

   – Начальство осталось презентацией очень довольно, нашему маркетинговому отделу даже премию дали! – похвасталась Надя. – Правда, из нее пришлось вычесть стоимость пропавшего «Зефира», так что получили мы сущие копейки, но это не так уж важно.

   – Я не поняла: стоимость угощения вычли из кармана сотрудников? – удивилась я.

   – Нет, «Зефир» – это не еда, – засмеялась Надя. – Это пылесос, названный в честь теплого южного ветерка. Он маленький, но очень мощный, а похож на аккуратный чемоданчик. Потому-то никто и не заметил, как его украли.

   – Найти не пытались?

   – Начальство запретило поднимать шум, чтобы не портить гостям впечатление от праздника. Начальству-то что? Фирма внакладе не осталась, стоимость пылесоса вычли из премии сотрудников. Впредь будем лучше следить за своей техникой.

   – Кстати, о технике, – это мой оператор, Вадим, – спохватилась я, заметив, что тот уже некоторое время топчется рядом с нами и Надя кокетливо оглаживает себя по льняным бедрам.

   – Оператор телевидения, а не машинного доения, – пояснил Вадик.

   Я бесцеремонно отпихнула его в сторону и прощально улыбнулась приятельнице:

   – Спасибо, Надюша, мы побежали, нам пора!

   – Весьма аппетитная особа, – оглянувшись на ходу, облизнулся Вадик. – Она свободна?

   – Только для деловых контактов, – ответила я, торопясь к машине. – У нее есть законный супруг, очень ревнивый мужчина спортивного телосложения.

   Вадик сердито фыркнул:

   – А я, значит, не спортивного?

   – А ты, значит, не муж!

   Загружая аппаратуру в багажник служебной «семерки», оператор продолжал бубнить что-то нелицеприятное про мужа, который объелся груш, в то время как несчастный телеоператор с утра вообще ничего не ел, даже кофе с булочкой, даже тухлой польской…

   – Польская! – воскликнула я, осененная потрясающей идеей.

   И оглянулась, проверяя, не ушла ли еще с крыльца Надежда. Она как раз поднималась по ступенькам, и я со всей возможной скоростью побежала обратно, чтобы задать приятельнице еще один вопрос:

   – Надюха, ты сказала, что этот «Зефир» был очень мощный. Настолько ли мощный, чтобы засосать, скажем, полкило полукопченой колбасы?

   – Оригинальная единица измерения мощности, – заметила Надя, остановленная у самой двери. – А колбаса какая? Нарезанная, кружочками?

   – Нет, одним кружочком, то есть колечком! – я с нетерпением ждала ответа.

   – Ну, не знаю… Пожалуй, смог бы, если только диаметр колбасы не превышает диаметра трубки, – подумав, сказала Надя. – Впрочем, если тебе нужно знать это совершенно точно, можешь зайти ко мне на работу со своей колбасой и мы поставим эксперимент. Еще один «Зефир» у нас остался.

   – Спасибо! – крикнула я, отпуская приятельницу, рвущуюся в зал.

   «Семерка» с недоумевающими Вадиком и водителем настойчиво призывала меня занять свое место в салоне, и я поспешила вернуться к машине.

   С поляками я расправилась, как легендарный Иван Сусанин: безжалостно бросила их в темных дебрях монтажа.

   – Беги, куда тебе нужно, – великодушно разрешил монтажер Митя. – Я твоих ляхов тут сам добью.

   – Уж добей, голубчик, сделай милость! – попросила я. – С меня пиво.

   – С полосатиком! – воздел палец Митя.

   Я убежала, а кто такой этот полосатик, уточнять не стала, потом выясню. И вообще мне уже надоело открывать для себя новые виды живности: то тебе арлекиновый аспид, то ящерица-веретеница, то Венькины питомцы – экзотические утки и обезьянки! Надоело мне зверье, видеть его не желаю!

   Однако посмотреть на братьев меньших мне все же пришлось – на цирковой афише, где я искала в пестрой толпе четвероногих и двуногих артистов изображение клоуна с метательным зонтом. Нашла: неопределенного пола персонаж в мешковатых одеждах, огненном парике и кроссовках пятьдесят четвертого размера балансировал на проволоке над ареной, где теснились облизывающиеся и улыбающиеся в предвкушении случайного перекуса тигры, львы и медведи. Морда у клоуна была белая, как у гейши, нос красный, как запрещающий сигнал светофора, а распространение по физиономии улыбки ограничили только уши. Понять по картинке, какого пола и возраста это прелестное создание, было решительно невозможно. Зато я узнала его имя, так как над апельсиновыми кудрями комика аккуратным нимбом реяла надпись: «Клоун Барабулька».