Звезда Мафусаила

— Бывших офицеров не бывает! — сурово сказал десантник. — Как не бывает и бывших космодесантников! Офицер — это состояние души, которое возникает, когда у тебя на плечах появились офицерские погоны. Нельзя, повесив мундир в шкаф, сказать, ну вот теперь я не офицер, а снова одев, опять считать себя офицером. Лишь со смертью кончается офицер! Пусть мы осуждены, но каждый из нас знает, что он ни в чем не виноват. Возможно, когда-нибудь наше дело пересмотрят и нас оправдают. Но, если мы запятнаем свою офицерскую честь связью с пиратами, нам никогда не будет прощения! Как мы посмотрим после этого в глаза честным людям?

— Что тут и говорить, — подал голос Громов, — Гера совершенно прав. Нельзя нам в пираты. Помимо чисто этических соображений, напомню, что для нормального управления звездолетом, особенно в возможной боевой обстановке, на линейном крейсере нужен экипаж как минимум из сорока человек, то есть каждый из начальников главных служб звездолета должен иметь минимум четыре-пять помощников, хотя бы только для несения вахты. Сможем ли мы таких специалистов найти у пиратов? Не уверен. Но, допустим, найдем. Тогда мы сами окажемся у них в заложниках, особенно, если там же наберем и абордажную команду.

— Да, вариант с поступлением в пираты не стоит и обсуждать, — подвел итог дискуссии Феликс. — Какие есть еще предложения?

Штурман Удальцов, не принимавший до этого участия в разговоре, а сидевший в надетом на голову шлеме прямой связи с ЭлеМом, снял его и, отложив в сторону, произнес будничным тоном:

— У меня есть предложение возвратиться на Обливион.

Все с недоумением посмотрели на него.

— А зачем мы тогда бежали оттуда? — слегка растерянным тоном спросил Артем.

— Я не говорю о возвращении в колонию на терранитовые рудники. Вот взгляните, — на экране головизора возникло объемное изображение обратной стороны Обливиона, — здесь природа резко отличается от местности, где добывают терранитовую руду. На обратной стороне планеты, помимо гор есть реки, есть море или даже океан, хотя, может, и не особенно глубокий, есть растительность, иначе откуда бы появилась кислородная атмосфера. Мы можем тихо, мирно обосноваться здесь, а потом уже спокойно решить, что делать дальше. Обнаружить нас там проблематично, так как обратная сторона Обливиона никем не посещалась со времени первой экспедиции на планету. Оставаться же дальше в открытом Космосе опасно. Нас в любой момент могут обнаружить имперские корабли. Думаю, что о нашем побеге скоро станет известно на Терре и не исключено, что начнутся поиски «Жана Вальжана». Кроме того, не стоит забывать и о нападении, которому подверглась колония. Где один вражеский звездолет, там может оказаться и целая эскадра.

— А что? По-моему, предложение дельное, — прогудел из своего угла Копылов. — Во всяком случае, мы ничем не рискуем.

— Оно так, — согласился Денис, — только есть одно «но» …Крейсер уж больно большой, его так просто не посадишь на поверхность, нужен космодром.

— Я думал об этом, — согласился штурман. — Но нам никто не мешает зависнуть на геостационарной орбите, скажем, на высоте тридцати-сорока километров. В состав оборудования звездолета входят киборги, которые сейчас законсервированы. Спустим их на шлюпке вниз и они в месте, которое мы выберем, оборудуют площадку для посадки, пусть какой-никакой, но все же космодром. Кстати, его можно будет заодно и замаскировать.

— А я с их помощью разобью поблизости огород, небольшой такой огородик гектара будет достаточно, — сверкнул белозубой улыбкой Булат, — зелень-мелень станем выращивать, фрукты разные и для себя и на продажу. Эх, заживем!

Все засмеялись.

— Кому продавать-то будем зелень-мелень? — сквозь смех спросил Артем.

— Э, желающие найдутся, был бы товар, — беззаботно махнул рукой Булат.

— Значит, возражений против возвращения на Обливион нет? — обвел взглядом Феликс свой экипаж.

— Нет, командир, — выразил общее мнение Громов.

— В таком случае, штурман, прокладывай курс! Тебе и карты в руки.

Когда спустя некоторое время, «Жан Вальжан» оказался на стороне Обливиона, противоположной от места расположения имперской колонии, все устремили взгляды в зеленоватый куб головизора. В темно-вишневых лучах Мафусаила поверхность планеты выглядела красно-коричневой, хотя довольно значительную ее часть занимали леса и равнины.

— Здесь растения не накапливают хлорофилл, — поэтому растительность коричневая, а не зеленая, — пояснил штурман. — Да и вода тут выглядит иначе. Если учесть, что Мафусаилу больше тринадцати миллиардов лет, то и Обливиону должно быть не менее десяти-одиннадцати миллиардов, то есть он в два раза старше Солнца. Вероятно, много загадок хранит эта планета. Ведь ее возраст сопоставим с возрастом самой Вселенной. Я не удивлюсь, если мы наткнемся здесь на артефакты Древних.

— Каких еще Древних? — удивился Копылов.