Звезда Мафусаила

Действительно, в носовой части яхты зияла пробоина, несколько дюз были выворочены с мест крепления и едва держались в кольце. Но вход в шлюзовую камеру был открыт, видимо, капитан, послав сигнал «СОС», оставил его открытым для спасателей.

— Добрыня, — распорядился Феликс, — подведи крейсер максимально близко к яхте. Илья, оставайся на месте и следи внимательно за окружающим пространством. Вдруг эти пираты все еще где-то поблизости. Копылов, Удальцов, Травкин и Хромов одеть пустотные скафандры, вооружиться ручными фульгураторами и за мной. Да, Денис, прихвати на всякий случай плазменный резак. Действуем быстро, но без суеты. Соблюдаем полное радиомолчание, это относится и к передатчикам в скафандрах. Я с Матвеем в рубку, Арамис и Гера — в жилые отсеки, Денис, ты к силовым установкам, посмотри, что там с двигателями. На все про все десять минут. Неуправляемая реакция атомарного водорода — вещь крайне серьезная. Отсчет времени с момента выхода из шлюза.

Пустотные скафандры обеспечивали броневую защиту и в них имелись ранцевые двигатели, с помощью которых пятеро друзей за несколько минут преодолели расстояние, отделяющее крейсер от яхты. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что повреждений на ней еще больше, чем это казалось по изображению на головизоре. Многочисленные пробоины зияли в корпусе яхты, рубка была повреждена, воздуха в помещениях яхты, по всей видимости, не было. «Если экипаж был без скафандров, — подумал Феликс, — живых там не осталось».

Друзья втиснулись в переходной шлюз и закрыли его за собой. Дождавшись, пока откроется следующая дверь, они сразу же устремились по отсекам, согласно указаниям, данным Яворским. Сам же Феликс и Удальцов направились в рубку. Там в кресле за пультом сидел человек, видимо, капитан, облаченный в такой же пустотный скафандр, как и у них. Из — за затемненного шлема лица его видно не было. Голова капитана склонилась на грудь, рукав скафандра в области плеча был разорван. Похоже, он был ранен и потерял сознание. Хорошо, что сразу после разрыва скафандр самостоятельно загерметизировался изнутри, поэтому утечки кислорода не произошло. Феликс знаком показал Удальцову, чтобы тот выносил капитана из рубки, а сам попытался установить связь с электронным мозгом яхты, но тот был серьезно поврежден. Видимо в рубку угодил снаряд, все здесь разворотивший. Прихватив находившиеся в выдвижном ящике пульта управления кристаллы голографической связи в расчете, что среди них может быть бортовой журнал, Феликс посмотрел на часы. Оставалось две минуты до установленного им срока возвращения и он направился к шлюзовой камере. Там уже собрались все остальные. Никто из них не обнаружил никого из экипажа яхты ни мертвыми, ни живыми, что само по себе вызывало удивление. Денис выглядел взволнованным и, приложив свой шлем к шлему командира, сказал:

— Надо срочно уходить, двигатели могут взорваться в любую минуту!

Возвратясь на крейсер, они быстро сбросили с себя скафандры и устремились в рубку. Но капитана яхты Удальцов понес туда, не сняв с него скафандр, так как, боялся потревожить рану.

Ворвавшись в рубку, Феликс крикнул Добрынину:

— Полный вперед! Курс на Обливион.

Тот не стал задавать лишних вопросов и сразу перевел двигатели на полный ход. Едва «Жан Вальжан» отошел на расстояние буквально ста километров, как позади в фиолетово-черной темноте расцвел огненный цветок.

— Неуправляемая реакция атомарного водорода — вещь действительно серьезная, — сказал Денис, откидываясь в кресле, — нам чертовски повезло, что мы успели сюда вовремя. Жаль яхту, красивая была… Но, Бог с ней с яхтой. Что там с капитаном?

Удальцов не ответил, так как у него не получалось отсоединить шлем скафандра. Наконец, с помощью Копылова ему удалось это сделать и он осторожно, чтобы не поранить, снял его с головы капитана. Едва он это сделал, как у всех вырвался возглас изумления — в кресле сидела очень красивая девушка лет двадцати, не старше, с темно-каштановыми волосами, спадавшими ей на плечи. Лицо ее было бледным, глаза закрыты.

— Денис, — распорядился Феликс, — срочно расконсервируй киборга с программой врача.

Однако, не успел Денис встать с кресла, как девушка открыла затуманенные болью темно-фиалкового цвета глаза в обрамлении длинных густых ресниц.

— Где я? — спросила она слабым голосом, обведя взглядом рубку крейсера и собравшихся возле нее мужчин.

— Не волнуйтесь, вы среди друзей, на имперском крейсере! — как можно мягче ответил Феликс. — Сейчас вам будет оказана медицинская помощь и все будет в порядке.

Голова девушки безвольно опустилась на грудь и она вновь потеряла сознание.

Пока расконсервированный Денисом киборг-врач оказывал ей первую помощь, а затем ее переносили в отдельную жилую секцию, предназначенную для членов экипажа, Копылов вдруг хлопнул себя по лбу ладонью и сказал:

— Эй, а этот наш огородник-то остался на Обливионе!

— Точно, — смущенно почесал затылок Феликс, — и ведь никто даже не вспомнил о нем. Хотя и прошло ведь меньше двух часов. Что там с ним могло случиться?