Звезда мореплавателя(Магеллан)

Экипаж стоически нес свои тяготы. Он видел, что Магеллан вместе со всеми, что каждый третий день он отказывается от воды в пользу больных. Иногда лишь матросы позволяли себе спросить:

— Скоро ли, капитан-командир?

— Скоро, — отвечал Магеллан. — Скоро. Мужайтесь!

Двенадцать трупов отдали мы океану. У нотариуса, описывавшего их имущество, чтобы передать по возвращении родным, разжимались руки от слабости, и перо едва процарапывало бумагу.

С бессильной ненавистью вспоминал я бесстрастные лица купцов и приказчиков, сдававших продовольствие армаде. Я словно переводил взгляд с их увесистых подбородков на черные, запавшие, будто насквозь прожженные голодом щеки моих мертвых товарищей. Зависть и злоба короля Мануэла и его помощников вновь настигли нас посреди Океана Океанов. Если бы не мешки, где под тонким слоем зерна оказывался речной песок; если бы не бочки с солониной, две трети веса которых составлял вес камней, уложенных на дно; если бы не десятки иных бесчестных проделок поставщиков-недругов, армада, возможно, и не понесла бы таких потерь. Казалось, медленный смертельный яд истекал из опустевших трюмов: яд голода, умело разлитый врагами.

Командор сохранял ясность мыслей и гибкость членов, хотя и питался наравне с экипажем. Лишь в черной его бороде пробилась седина.

24 января 1521 года впередсмотрящий издал возглас: «Земля!»

Победа

Эта первая в океане земля обидела нас. Островок был просто скалой без воды и растений. Вскоре мы нашли вторую такую же скалу. Командор присвоил им название Несчастливых островов[61].

Все-таки они приободрили армаду. Океан, названный нами Тихим за исключительное спокойствие вод, по-видимому, кончался. Но мы рано радовались. Истек январь, пришла середина февраля, а океан не выпускал нас. В эти дни умерли Кока, помилованный Магелланом, и Молино, добровольный палач армады, 13 февраля командор собрал на «Тринидад» тех, кто мог стоять на ногах.

— По моим подсчетам Молукки близки, — объявил Магеллан, — Однако вокруг них владения португальцев. Армада ослаблена и истощена, она не сможет обороняться, если придется дать бой. Нам нужно найти место, где бы экипаж мог отдохнуть, оправиться от голода, отремонтировать корабли. Поэтому я поворачиваю армаду на север. Там должно быть много островов, Еще немного терпения! Мы у входа в Азию!

6 марта по курсу показались острова, заросшие лесом[62]. Моряки обнимали друг друга и восторженно молились. Белые, красные, черные лодки туземцев устремились к армаде. Высокие, голые, в шляпах из пальмовых листьев островитяне бесстрашно влезали на палубу. Поняв, что мы голодны, они протягивали свежую рыбу, кур, сахарный тростник. И тотчас обнаружилось, что эти люди не знают, что такое собственность. Туземцы с готовностью отдавали нам все, на что мы указывали рукой, но и сами брали без спроса что им вздумается. Командор с тревогой следил, как они хватали навигационные приборы, инструменты, одежду.

— Сеньор командор, — пожаловался растерянный Родригес, — туземцы утащили запасной парус и якорь.

— Ну и ну! — недоуменно произнес Магеллан. — Что за племя? Гнать их с палубы и больше на борт не пускать! Берег без разрешения не посещать!

Командор хотел запастись хотя бы водой. Но утром обнаружилось, что ночью островитяне отвязали и увели одну из двух сохранившихся шлюпок «Виктории».

Барбоза рассердился: шлюпками он дорожил. Взяв двадцать матросов, Барбоза высадился на берег искать пропавшее. Матросы начали стрелять из арбалетов. Лук, а тем более арбалет тут были совсем неизвестны: островитяне с изумлением хватались за стрелы, пронзавшие их тела. Преследуя туземцев, отряд дошел до деревни за мысом на берегу моря… В хижинах нашли парус и якорь, среди туземных лодок оказалась и наша шлюпка. Забрав их, подожгли деревню и отступили к армаде, отстреливаясь от смелых островитян, не перестававших бросать копья.

Лодки жителей островов, названных нами Разбойничьими, долго плыли следом за армадой. Мужчины кидали в каравеллы камнями, а женщины — быть может, жены убитых нами — рвали на себе волосы, протягивали руки к кораблям и причитали, словно бы жалуясь нам на нас же самих…

Еще восемь дней продвигалась армада и, наконец, увидела впереди сначала буруны, потом песчаную отмель, а затем тонкие стволы пальм над нею. Большой, полный жизни остров отворился армаде, щебетание птиц долетело оттуда. Сбоку лежал островок поменьше[63].

Помня о только что полученном уроке, Магеллан из осторожности послал Хуана Серрано осмотреть маленький остров.

Остров был безлюден. Пресные родники били из почвы. Между деревьями порхали птицы. Люди Серрано припали к воде и пили так долго, что мы на борту начали беспокоиться. Но вот они появились из леса, бережно неся шлемы с родниковой водой для товарищей.

Прежде всего мы свезли на берег больных, положили их на мягкую траву, под навес из досок и листьев. Здоровые принялись охотиться за птицами. Командор запретил употреблять неизвестные плоды и ягоды, кроме знакомых ему по прежним путешествиям грибов и мучнистых яблок хлебного дерева.