Звезда на излом (СИ)

Энт прикрыл светлые глазищи и отвернулся.

— Найди, где пустить свои корни, торопыга, — сказал он грустно.

Тарлан шмыгнул носом ещё раз и побежал догонять остальных.

*

Десять дней они шли только по лесу. Осень богатое время, голодать им не пришлось, и потому мало кто из эльдар соглашался есть грибы. Правда, верные Феанариони ели, их не смущало. В годы после Бессчетных слез, когда пробирались по Оссирианду и обживали гору Долмед, собирая туда всех беглецов и выживших, они привыкли не воротить носа ни от какой еды.

Ещё не раз на пути они встретили древесных пастухов и огорчали их новостями. Даже эти тугодумы хорошо знали, чем может обернуться для них новая победа Севера.

Надо сказать, темные и впрямь пытались их догнать, и ведь едва не догнали. Разведчики из иатрим, которых Рингвэ разослал и вперёд и назад, рассказали, что видели волков и всадников в полях у опушки Лесу-между-рек, недалеко от тех мест, где беглецы вошли в него. Везение или нечто большее? Ответа все равно не было.

В двух других местах орки заходили и в лес — но древесные пастухи были к ним безжалостны, вглубь вражеские разведчики не прошли, даже обнаруживать себя не потребовалось.

Вряд ли Тху, если это был он, действительно считал, что они несут с собой Сильмариль. Будь так, они вряд ли бы спаслись: вдогонку бросили бы все войско, а не летучие отряды. Скорее, врага злило уже то, что кто-то ещё смел ускользнуть. Их победа вышла слишком неполной: Сириомбар разгромлен, но Камень исчез, многие защитники погибли, но жителям удалось бежать на Балар, и даже Феанариони добить не вышло. Тху должен быть очень зол, и добром это не кончится, думал Макалаурэ, ведя свой пестрый отряд по тропам между болотами северного Таур-им-Дуинат, от одного холма до другого. Холмы выступали из болота как острова. Здесь росли сосны, землю покрывали иглы, восхитительно пахло нагретой смолой и немного — сухим камышом. Непуганые, отъевшиеся утки взлетали из этих камышей с негодующим кряканьем. Сухая погода вышла на руку беглецам — все тропы проходили легко, трясины немного отступили.

В один из дней, сидя под корявой сосной и вдыхая смолистый вечерний воздух, Макалаурэ всерьез задумался: пожалуй, стоит основать здесь новую крепость на случай, если… нет, уже когда придется отступать из Амон Эреб. Если строить ее каменной и не злить энтов — а здешние холмы годились для добычи строительного камня — то болота хорошо защитят от любого войска. Чтобы такие болота всерьез высохли, нужны многие годы засухи.

«Или месяц сильных морозов, чтобы они хорошо промёрзли. Таких здесь не бывает. Хотя с севера нагнать может. Но зимой орки воюют ещё хуже, нужно слишком много снаряжения и топлива. Разве что начнут вырубать лес от опушки вглубь. Возможно ли такое?»

Возможно, сказал себе Феанарион невесело. Если поставить цель при достаточных силах, возможно очень многое. Свести лес под корень на много миль и настелить гать для осадных машин. Спалить лес в летнюю жару и при северном ветре душить осажденных дымом, месяцами. В морозы пригнать не орков, а войско из атани, например. Вот, Морготу дальше служат вастаки, из страха или в надежде на что-то новое, иное, чем прозябание во все более холодном и неприветливом Дор-Ломине.

«Предусмотреть все невозможно. Победить уже невозможно. Возможно продержаться дольше — и предусмотреть что-то важное. Крепость в глубине болот даст нам ещё годы и годы сопротивления. Это если не решить, что в Белерианде нечего беречь и не отправиться на восток, оставляя Моргота править опустевшими, скудеющими землями. Надеясь, что выиграл ещё сколько-то десятков лет. Даже если сотен… Стой. Нельзя бежать в десять сторон сразу. Между отступлением на восток и сопротивлением я выбрал бы сопротивление. Майтимо выбрал бы сопротивление, признаюсь уж честно. Я все равно ещё долго буду думать, как бы ты поступил, Старший…»

Со второго дня в лесу ему готовили отвар смягчающих трав для горла. Приносила одна из женщин атани; кто готовил, Макалаурэ не спрашивал. Точно не его верные, и этого знания пока хватит. Интереснее было, в чем его ухитрялись приготовить, не в шлеме же. Оказалось, котелки, как и свечи, брали при бегстве запасливые старые атани. Многие из них в юности, а то и в детстве, бежали с севера и, увы, знали, что хватать при внезапном бегстве.

В лесу сны было оставили Феанариона, однако перед самым выходом из леса привиделся ещё один. Он задремал тогда на берегу озерца чистой воды у края болот, ожидая возвращения разведчиков из степи — и перед ним снова распахнулся горящий ночной Сириомбар.

Город горел, и среди алого света ему блеснуло сияние Камня с вершины холма. Он бежал туда, ломился, отбрасывая с дороги всех, кто пытался задержать. Многих лишь бил клинком плашмя или краем щита, не пытаясь убить, но неудержимо стремясь за этим светом. Он уже здесь. Его не остановить. Ему нельзя остановиться, иначе и эта кровь станет напрасной!

Эльвинг застыла на вершине холма, перед кромкой обрыва, как сияющая досолнечным светом статуя. Отступать было больше некуда.