Звезда на одну роль

Спустя час после разговора с Удойко Берберов поехал в супермаркет на Садовом кольце, работавший без выходных, — пополнять запас продуктов. Там в торговом зале он воспользовался радиотелефоном знакомого менеджера и кому-то позвонил. Говорил долго, при этом возбужденно жестикулировал и гримасничал. Наблюдавшие за ним сыщики отметили, что «объект» был чем-то до крайности встревожен и обеспокоен.

Никита вздохнул: эх-ма! Прослушивать сотовую пока не дано нам, с нашей-то нищетой. Вон с подключением к обычной-то городской телефонной сети и то сложности — то аппаратура барахлит, то еще черт его знает что случается. А уж к сотовой не иначе как внуки-правнуки нынешних оперов будут подключаться, если, конечно, доживут до тех благословенных времен.

— Никита, справка о результатах участия в «Антикриминале» готова? Ваши задействовались? — В кабинет заглянула Люся Синицына из секретариата. — Давай срочно данные, мне в программу надо вводить.

Он поморщился — тут дел по горло, а еще эта бюрократия! Ему вдруг снова вспомнилась Катя, ее любопытный вопрос во время самого первого их знакомства: «Как вы работаете? В чем она заключается, работа сотрудника отдела по раскрытию убийств?» — «Пишем бумажки, Катерина Сергевна, — ответил он тогда. — Море бумажек, океан».

— Люсь, зайди к Куприянову, вся статистика у него.

— Куприянов на выезде. Он дежурит сегодня от руководства.

— Черт, ну ладно, я к тебе сам занесу.

Тут оглушающе затрезвонил телефон.

— Колосов слушает.

— Никита Михалыч, это Ковалев, я из полтинника звоню, тут ЧП. — Полтинником издавна звалось отделение милиции, обслуживающее Кузнецкий мост, а Владимир Ковалев был одним из оперативников, отрабатывающих линию Берберова в операции «Костюмер». — Они все здесь, в отделении.

— Кто?

— Берберов и Удойко, еще служащие из магазина.

Там такая потасовка сейчас была!

Ковалев быстро рассказал о происшедшем: в 12.40 в магазин мод вломился пьяный художник и потребовал Берберова. Менеджер соврал, что того нет на месте, он, видимо, получил на этот счет жесткие инструкции. Соврал он грубо и неискусно: в 8.30 Ковалев лично «взял» берберовские «Жигули» от подъезда дома на проспекте Мира и сопроводил до дверей магазина. Машина так и стояла под его окнами.

Удойко тоже не поверил «желтой водолазке» и решил проникнуть туда, куда его не желали пускать, силой. Менеджер и двое продавцов пытались ему помешать. На шум выскочил Берберов и с ходу получил от разъяренного ташиста в зубы. Завязалась драка. Тут на место событий прибыл кем-то вызванный бдительный патруль муниципалов, и всю гол-компанию забрали в отделение.

— Я с начальником уже переговорил, — докладывал Ковалев. — Толковый мужик, из оперов. Они всех сейчас опросят, составят протокол. Потерпевших отпустят, а Вову по моей просьбе попридержат: отправят в вытрезвитель. Мы этого Удовлетворителя прям из вытрезвителя сможем забрать, тепленького. Теперь, Никита Михалыч, слушаю тебя внимательно. Что делать дальше? Портного к нам везти?

— Там, кроме Берберова и его служащих, есть еще кто-нибудь?

— Есть. Этот коротышка — скульптор из общаги. Он следом за Удойко прибежал, когда в магазине уже зеркала бились. Он сейчас у дежурки околачивается.

— Вот его-то мне и надо. Вези его, Володь, — сказал Никита. — Бери и бумаги тоже. Удойко пусть прокатится в «дом покоя». А Берберова не трогайте.

Пусть Минаев (напарник Ковалева) глаз с него не спускает.

Пашу Могиканина привезли на Белинку (Малый Никитский) через час. Ковалев выложил на стол Никиты материал по Удойко и кивнул на дверь:

— Клиент в коридоре.

— Ладно, ты иди отдохни, а я тут с ним сам потолкую. — Колосов встал и пригласил Могиканина в кабинет:

— Павел Николаевич, прошу вас.

Бедный создатель легендарной «Ящерицы на сосне», вконец запарившийся в своем пуховом пальто и вязаной шапочке-"бандитке", был явно ошарашен всем происшедшим. Он тревожно помаргивал, вздыхал и крутил круглой, как шар, головой, словно заводная игрушка.

— Мне сказали, со мной хотят встретиться в Управлении уголовного розыска. Вы сыщик, да?

— Думаю, вы не ошиблись, присаживайтесь, пожалуйста. Меня зовут Никита Михайлович.

— Что Вовке теперь будет за это? Посадите, да? — с ходу по-простому бухнул Могиканин.

— Им совершены хулиганские действия. Причинен ущерб, нанесены побои. — Колосов нарочно смешивал все в один крепкий коктейль — пусть пострашнее выйдет. — Не понимаю только, как он до всего этого докатился? Они же, насколько я знаю, с потерпевшим Берберовым приятели были?

Могиканин так и ел Никиту блестящими, точно у мыши, глазами.

— Вы дело Красильниковой ведете? — спросил он тревожно.

— Дело ведет следователь прокуратуры. Я занимаюсь розыском ее убийцы.

— Один черт, я хотел сказать — все равно. И Толи.., тоже? Толи Лавровского?

— И его тоже. Эти дела объединены в одно производство.

— А-а... Я так и подумал. — Скульптор стащил с головы шапочку и вытер ею взмокший лоб. — Как этот ваш сказал: поедемте, так я про это и подумал. Только меня уже допрашивали, учтите. В этой вашей прокуратуре.