Звезда на одну роль

— Когда точно он попросил вас узнать телефон Лавровского?

— Суббота это была, да, суббота, недели две-три назад. Сказал, что ему нужен актер Лавровский — ему-де Красильникова о нем говорила. Срочно нужен, просил его телефон. Я у Пашки в книжке нашел телефон «Рампы». Продиктовал ему. А он: «Старик, некогда мне, будь другом, звякни ему сам туда, узнай хотя бы, там ли он». Я позвонил, ответили — Лавровский вечером будет в клубе, каком-то «Стойле», не помню точно, и телефончик дали. Я Артуру позвонил, передал номер. Он поблагодарил.

— Вы, значит, Лавровскому в клуб вечером не звонили? — уточнил Никита.

— Нет. — Удойко криво усмехнулся. — Да и откуда мне? В общаге телефона нет, а ходить я тогда не мог. Я почему ту субботу запомнил? Мы тогда с одной девочкой-пейзажисточкой так все праздновали, так праздновали...

Никита достал пачку сигарет, предложил собеседнику. Тот вытащил одну. Они закурили.

— А что вы почувствовали, узнав о смерти Красильниковой, Лавровского и Лены Беленькой? — спросил Никита задушевно. — Вас обеспокоило это, поразило?

Удойко молчал.

— Вас посетили какие-то сомнения, да?

— Да. — Ташист нехотя бурчал себе под нос. — Сомнения.

— Насчет чего?

— Ну, что это они все вдруг пропали. Вы сказали — две женщины, с которыми я был знаком, убиты.

Туг и святой обеспокоится.

— Но вы забеспокоились не на свой счет, а на счет своего приятеля, так?

— Так.

— А он?

— Он послал меня на...

Колосов улыбнулся: ташист приврал. В том телефонном разговоре Берберов нецензурных оборотов не употреблял.

— И вас это разозлило?

— Да.

— Очень разозлило?

— Очень.

— И вы устроили разборку в магазине?

— Устроил. Меня посадят? — Удойко впился в Никиту взглядом.

— Видите ли, статья сто двенадцатая УК — нанесение побоев, не в пример более легкая, чем сто вторая — убийство при отягчающих. И срок там мизерный.

Удойко скорбно вздохнул.

— И потом... — Колосов улыбнулся уголком губ. — ВАМ это и любой адвокат скажет. У этой статьи есть одна особенность. Нанесение побоев в результате личных неприязненных отношений обычно относят к делам частного обвинения. А дела частного обвинения при благоприятном исходе обычно прекращаются за примирением сторон.

Удойко хлопал глазами.

— То есть как?

— Ну, если Берберов не будет жаждать вашей крови, а я думаю, ему сейчас будет просто не до вас, он может написать заявление о том, что полностью с вами примирился и не имеет никаких претензий.

— И что? — прошептал Удойко.

— И все. Счастливый хеппи-энд. — Колосов ослепительно улыбнулся. — Это вам и любой адвокат скажет. Только...

— Только что? Что? — Ташист весь обратился в слух.

— Только надо сделать так, чтобы ему стало не до вас. Он сейчас живет, в ус не дует, вас вот послал. А вы ему осложните среду обитания. А как это сделать? — Никита прищурился. — Надо рассказать все то, что вы сейчас рассказали мне, следователю в прокуратуре и, если потребуется, ну, в случае, если он снова посылать вас станет, подтвердить свои показания на очной ставке. Вы меня поняли, Владимир?

Удойко кивнул.

Колосов встал, вышел из кабинета, оставив дверь приоткрытой, заглянул в соседний, где сидели сыщики его отдела.

— Миша, — обратился он к одному, — клиент дозрел, срочно бери машину и вези его к Панкратову в прокуратуру. А вы... — двое уже поднимались из-за стола, — быстро свяжитесь с Ковалевым, узнайте, где сейчас Берберов, и окажите содействие: хоть на веревке, хоть ночью, а чтоб этот старушечий портняжка был у меня здесь сегодня.

* * *

Берберова, однако, тащить на веревке не пришлось. Старший оперуполномоченный Ковалев сообщил, что «объект» преспокойненько проводит в магазине очередной показ перед собранием старушек. Сыщики решили не суетиться и не прерывать это занятное мероприятие.

«Желтая водолазка» провела их в зал. Сыщиков было трое, Ковалев и посланные оказывать содействие. Мнений тоже было три. Один крепился, с трудом сдерживая смех, второй, тут же проникнувшийся к кутюрье уважением, увлеченно следил за демонстрацией, и третий — Ковалев — украдкой зевал. Ему за эти дни все уже успело надоесть.

Предложение проехать в Управление уголовного розыска Берберов встретил внешне спокойно, только зрачки его сузились, взгляд потух, резче обозначились скулы.

— Вас Колосов прислал? — только и спросил он. В кабинете с зарешеченным окном и множеством : телефонов на столе и подоконнике он устало сел на стул и взглянул на Никиту.

— Вы же обещали, что не будет никаких официальных вызовов, — упрекнул он глухо.

— Обстоятельства изменились, — ответил Никита. — Мы вынуждены...

Тут в кабинет заглянул оперативник.

— Никита Михалыч, пошептаться на минуту. Колосов вышел, вместо него в кабинет заглянул Ковалев.

— Следователь звонил из прокуратуры, — сообщил оперативник тихо. — Удойко у него, показания дает. Так прокуратура требует Берберова немедленно. Я было заикнулся, что мы сами с ним работаем, а он в начальственный тон впал: «Я руководитель группы, я должен первым иметь информацию по делу. Я его сам буду допрашивать». Он на телефоне, между прочим, ждет.