Звезда на одну роль

Верховцев резко вскинул голову. ЕГО ВСТРЕВОЖИЛ КАКОЙ-ТО ЗВУК. Мысли, точно стая летучих мышей, бесшумно покинули пропитанную духами комнату. Он настороженно прислушался. Внизу, на первом этаже, кто-то приглушенно рыдал. Он быстро спустился по лестнице.

В гостиной, освещенной только пламенем камина, были двое: Данила и Олли. После ссоры он не видел их вместе. Но сейчас они были именно вместе, рядом друг с другом. Олли сидел на диване, а Данила стоял перед ним на коленях и, уткнувшись ему в грудь, всхлипывал и что-то шептал. Олли гладил его по темным волнистым кудрям, потом наклонился, поцеловал.

МАЛЬЧИКИ ПОМИРИЛИСЬ. Ссора исчерпана. Верховцев на цыпочках удалился в кабинет. Он радовался за них, но ему было чуточку противно. Вид Данилы, стоявшего на коленях, обливающегося слезами и вымаливавшего ласку, точно собака подачку, оскорблял его взор. И этот самый человек, который... ЛЮБОВЬ. К черту любовь, если она такая! Но.., все-таки мальчики помирились. Последнее препятствие рухнуло. И...

МОЖНО ПОДПИСЫВАТЬ ПРИГЛАШЕНИЯ.

МОЖНО НАЗНАЧАТЬ ДЕНЬ МИСТЕРИИ.

Глава 34 ПРИЯТЕЛИ И СОУЧАСТНИКИ

Удойко забрали из вытрезвителя на Новослободской в девять утра.

— Какие у вас товарищи заботливые! — съязвил дежурный, передавая художника с рук на руки сыщикам. — Чуть свет уж на ногах. Беспокоятся!

— Тамбовский волк мне товарищ, — Удойко отделался затасканным афоризмом. Он был хмур, небрит и мрачен.

— Меня того? — осведомился он в машине.

— Что того? — не поняли сыщики.

— Сажаете? За берберовский магазин, да? Уже?

— Уже. — Сыщики сочувственно кивали. Зачем разочаровывать «объект»? Пусть помаринуется немножко, подергается, авось сговорчивей станет. — Ай-яй-яй, что вы там натворили! Ай-яй-яй!

Колосов встретил Удойко хоть и официально, но сочувственно.

— Присаживайтесь, Владимир. — Взял тон сразу на «вы» намеренно. Художник сел на краешек стула. От прежней его развязности и следа не осталось. — Натворили вы дел. — Колосов сокрушенно развел руками. — Нанесли побои гражданину Берберову, причинили материальный ущерб магазину. Как же вы так круто со своим приятелем обошлись?

— Он мне не приятель.

— Разве? А он о вас говорит не иначе как «мой близкий доверенный друг Вова».

Удойко дернулся.

— Я у него в доверенных сроду не ходил. Колосов удивленно приподнял брови.

— Как же так? А деликатные поручения?

— Какие еще поручения?

— А знакомства-то различные? Вы вот, насколько нам известно, знакомили Артура Берберова со всеми, с кем он жаждал пообщаться. Он вас просил, и вы шли навстречу. Ведь он просил об этом? Колосов слегка повысил голос. Удойко поднял голову. Молчал тупо.

— Он просил вас, не так ли?

— Да. Просил. — Слова брякнули, словно медяки об пол.

— С кем именно?

— С Красильниковой.

— Это мы установили еще в прошлый раз, еще с кем?

— С Ленкой Беленькой.

— С Берестовой. Так. При каких обстоятельствах? — Никита облокотился на стол. Он убрал все служебные бумаги в сейф. Стол был гладкий, голый. Прямо глаз радовался такому рабочему месту.

— Ну.., он как-то прошлой зимой спросил, нет ли у меня знакомой девушки-блондинки. Чтоб была обязательно маленькая и приезжая, чтоб в театре кой-что секла. Я тогда как раз с Беленькой сошелся и...

— А с какой целью он хотел познакомиться с блондинкой, он вам сказал?

— Сказал, что.., что ему нужна новая модель для демонстрации костюмов. Характерная модель.

— И вы его с ней познакомили. Где, в магазине?

— Нет, он подъехал к «Улью». Я Ленку вывел, посадил в машину.

— И дальше было что? — спросил Никита.

Художник вздохнул.

— Пьян я был, точно не помню. Они потолковали о чем-то и уехали куда-то. А я остался.

— Вы Берестову впоследствии в магазине на Кузнецком видели?

— Нет. Я, правда, туда не скоро забрел — месяца через три или больше.

— И судьбой ее у Берберова не интересовались? Удойко отрицательно покачал всклокоченной головой.

— Какая машина у Берберова?

— "Жигули" — «девятка», черная.

— Гараж у него есть?

— "Ракушка" возле дома на проспекте Мира.

— Та-ак... — Никита побарабанил пальцами по столу. — Еще с кем при вашем посредничестве познакомился Берберов?

— Из девушек больше ни с кем.

— Вы такую Киру Куколку на Кузнецком не встречали? Ночную бабочку и знойную женщину?

— Нет.

— Нет?

— Нет. — Удойко честно посмотрел Никите в глаза.

— За Беленькую он вас как-то отблагодарил? — продолжал Колосов.

— Что вы имеете в виду? Что я деньги, что ль, за нее, как альфонс, получил? — вспылил Удойко.

— Упаси Бог. Альфонс! Я и слова-то такого не знаю. — Никита прищурился. — Но вы ведь получили от него деньги.., в долг, разумеется, а?

— Ну! — Удойко вспыхнул. — Неделю спустя у меня действительно с бабками напряженка была и...

— И он вас великодушно выручил. Ясно. И какой суммой?

— Пол-"лимона", сто баксов, короче, дал.

— Ясно-понятно. А когда вы, как честный российский джентльмен, спустя год пожелали вернуть должок, он засмеялся, сказал, что это — мелочи, какие, мол, счеты между друзьями, и мимоходом попросил узнать для него один телефончик, да? Так было дело?

Художник опустил голову. Щеки его побагровели.

— Да.