Звезда на одну роль

— Ну, она должна была подыскать мне одну работенку. Сказала, вроде все улажено, я тебе позвоню в среду. И не позвонила. Ни в среду, ни в четверг. В пятницу я к ней домой заскочил. Звонил, звонил, дверь не открывают. А тут Могиканин объявился: где Светка, у меня третий день работа стоит. Короче, мы поняли, что ее нет — ни дома, ни в студии. В «Рампе» никто толком ничего не знал. Мы с ним подумали-подумали и двинули в милицию. Время-то сейчас сами знаете какое. — Лавровский говорил все это быстро, без запинки. Потом он умолк, вздохнул и спросил уже по-другому, трагическим шепотом:

— Похороны когда?

— Еще ничего не известно, — ответила Катя. — Там какая-то загвоздка со вскрытием.

— А что, вскрытие будет? — испугался Пьеро.

— Естественно. По несчастным случаям всегда так, — вмешался Кравченко.

— Несчастный случай.., ну, еще автокатастрофа, но стройка! — Лавровский опустился на стул. — А вы, значит, Борькины знакомые? Что-то я вас в «Рампе» не встречал.

— А я вас на сцене видела, — соврала Катя.

— Где?

— Ну, в этой, во французской пьесе...

— В «Слишком нежной коже»?

— Именно.

Пьеро слабо улыбнулся.

— Жаль, что мы познакомились при столь трагических обстоятельствах... — Он вздохнул и картинно повел рукой. Катя обратила внимание, что ногти его наманикюрены, как у женщины, и покрыты прозрачным блестящим лаком.

— Да, жаль. Ну, мы пойдем. — Она чувствовала, что больше ничего от этого накрашенного павлина не добьешься. — Свяжитесь с Бергманом, пожалуйста. Он просил.

Тут в дверь гримерной просунулся парень, игравший Аполлона. Как был, в хитоне и лавровом венке.

— Толька, тебя к телефону. Аппарат внизу, в администраторской.

— Кто?

— Тип какой-то, сказал, насчет работы.

— Иду.., извините, я должен...

— До свидания, — попрощалась Катя.

* * *

— Актеришка, — ворчал Кравченко, когда они возвращались домой в его «Жигулях». — И она с такой куклой спала? Ну и вкусы у вас, теток!

— Он талантливый, — молвила Катя. — Наверно.

— Талантливый! Хмырь в шелках. Еще на Вертинского замахивается! — Кравченко в сердцах прибавил газу.

— Я в понедельник съезжу в Каменск, — решительно сказала Катя.

— Зачем?

— Так, узнаю кое-что. Результаты медэкспертизы будут готовы.

— Давность смерти-то там какая? — осведомился Вадим.

— Примерно две недели.

— Две? Брр! Там уже червячки давно завелись. Хотя нет, холодно же. На льду мясо долго не гниет. Но все равно зрелище — дрянь.

Катя подняла воротник шубы. Ее клонило в сон.

Глава 4 ТАИНСТВЕННАЯ РАНА

В понедельник, однако, ехать в Каменск Кате не пришлось. «Голос Подмосковья» срочно заказал статью в криминальную полосу.

— Ну, ты там чего-нибудь такого подкинь, покруче, — напутствовал ее редактор полосы. — Чтоб читателя до печенок пробрало.

И Катя, предварительно созвонившись по телефону, срочно отправилась в министерство на Житную к замкомандира федерального спецназа.

Эксклюзивное интервью этот моложавый атлет-полковник обещал ей давно. А тут как раз удачная операция подвернулась. В Мытищах спецназ вместе с областным розыском взял банду Малахова, совершившую восемнадцать убийств водителей-транзитников.

Эту банду искали несколько месяцев. Вова Малахов, никогда принципиально не использовавший при убийстве водителя огнестрельного оружия, а действовавший подобно мяснику исключительно ножом и железной дубинкой, был обложен сотрудниками милиции в квартире на шестом этаже дома на окраине Мытищ. У него имелись два автомата, восемь гранат, и он намеревался дорого продать свою подлую жизнь.

Спецназ брал эту квартирку, больше похожую на хорошо укрепленный дзот, по всем правилам боевого искусства. Дверь вышибли кувалдой, в окна спустились с крыши по специальным тросам. Малахова, собиравшегося попотчевать гостей гранатами «РГД», прошили двумя автоматными очередями.

Спецназовец, несмотря на свой рост и саженные плечи, оказался кокетливым, словно выпускница последнего класса. Он то и дело скромненько потупливал глазки и смущенно басил, что «ничего там особо героического не было» и что «про это не надо писать». Кате удалось разговорить его только после получасового увертливого диалога, в котором она весьма талантливо разыгрывала преклонение перед храбростью и отвагой полковника.

— А как часто вам приходится применять оружие на поражение? — вкрадчиво задала она свой излюбленный вопрос.

Полковник тихо бубнил, что так часто, что и не сосчитать.

— И вы в них попадаете? — допытывалась она. Полковник был уязвлен в своем профессиональном мастерстве. Как же, посмели усомниться — меткий ли он стрелок! Да он из «Макарова» бьет десять очков из десяти, из «стечкина» девять из десяти, из автомата «АКС» десять из... Катя добросовестно записала все его достижения.

— Несомненно, вы самый меткий стрелок, каких я только знаю, — сообщила она с восторгом. — И вы, несомненно, попадаете в каждую живую мишень. Значит ли это, что в конце операции всегда — летальный исход?

В глазах полковника мелькнуло сомнение.

— Ну нет, почему, мы, естественно, стараемся брать их живьем. Суд, следствие... Правосудие, так сказать... — сказал он осторожно.