Звезда на одну роль

— Открыто! — не менее зычно ответил Могиканин. — Не ломай дверь, кретин, толкни и входи!

Дверь едва не слетела с петель, распахнутая мощным пинком ноги. На пороге, качаясь и цепляясь за дверной косяк, стоял молодой человек весьма экстравагантного вида.

— Это наш Вовочка, — представил его Могиканин-Кролик. — Ну, ребята, держитесь, сейчас он всем поддаст жару!

— Так через кого Света познакомилась с «Писком»? — успел только шепнуть Мещерский.

Коротышка молча указал глазами на незваного гостя.

Глава 18 ТРИ СПОСОБА УДОВЛЕТВОРИТЬ ЖЕНЩИНУ. ТЕОРИЯ

— Какая фраза, а? — Это были первые слова «нашего Вовочки». — Каков сакраментальный смысл! Это ж перл, Паша. Покупаю на корню.

Вошедший был высок, но сутул. Черные волосы сальными прядями рассыпались по плечам, длинные руки, непропорционально длинный торс, кривоватые ноги. Однако во всем его облике чувствовались недюжинная сила и этакая кошачья гибкость. Темные глаза его чуть косили, тонкогубый капризный рот кривился в саркастической усмешке.

На вид Вовочке можно было дать лет тридцать, а если бы не отечные мешки под глазами, то и того меньше. Катю поразила его одежда: на шее наверчен шелковый платок, клетчатая байковая «американка» расстегнута, а под ней — белая майка, густо усеянная пятнами.., крови.

— Ой!

— Ого, да тут дама. Целую ручки и губки. Катю обдало водочным перегаром, она быстро отвернулась. Мещерский встал.

— Сергей, будем знакомы.

— Володимер. А вы тут празднуете, да? Я к вам тоже присоединюсь, только пузырь возьму.

Вовочка нетвердой походкой направился к двери. Первой мыслью Кати было тотчас же уйти, однако вид крови на одежде ее просто парализовал.

— Паш, он что, поранился или дрался с кем? — спросила она Могиканина. — Почему он в крови весь?

Откуда она?

— Куриная, — ответил тот, плотоядно ухмыляясь.

— Куриная?!

— Он ташист.

— ???

— ТАШИСТ. Создает композиции пятен. Использует для этого исключительно куриную кровь.

— Ой! — Катя вспомнила, что она слышала кудахтанье в коридоре.

— Он их на Птичьем покупает, когда деньги заводятся, — рассказывал Могиканин, — сносит башку и тушкой потом оперирует. Работает по любому материалу: по холсту, по дереву, по сырой штукатурке. Лишь бы площадь поверхности была большой. Майку-то он себе специально разукрасил, символически, так сказать.

— Значит, это он свел Свету с Артуром, да? Этот душегуб?

— Он. Артурчик одно время устраивал его показательные выступления для узкого круга ценителей:

«Уничтожение предметов культуры и кур» — УКК, короче. Собиралась группка болванов и начинала колотить в щепки рояль и курам головы сворачивать.

Утверждали, что таким образом из организма выводятся все агрессивные эмоции. Я на один сеанс попал — меня чуть не стошнило.

— Он садист, что ли?

— Ташист, я же сказал. Только сейчас мода на куриные оргии уже прошла. Пресытились. Теперь он другим зарабатывает.

Вовочка вернулся с бутылкой водки.

— Серж, Паш, сто грамм. Даме не смею предлагать.

— Я за рулем, спасибо, — отказался Князь.

— А я мешать не хочу, — поддержал его Могиканин. — Пива уж надулся до предела.

— Ну а я хлопну. Ваше здоровье, Прекрасная Незнакомка. — Вовочка сощурился на Катю. — Кто ты, не спрашиваю. Твое здоровье. — Он лихо хлопнул граненый стаканчик, принесенный с собой. — Я, Паш, богат сегодня! Вот. — Он полез в карман «американки» и вытащил мятую пачку «зеленых». — Двести за два часа. И она хочет, чтобы я приходил к ней каждую среду. Она так одинока, бедняжка.

Мещерский и Катя молчали. Кролик-Могиканин незаметно подмигнул им.

— Да ты так столько бабок наколотишь, Вова. Пожалуй, в миллиардеры скоро выскочишь. Один из всех нас — миллионеров и тысячников.

— Я? — Вовочка мигнул по-совиному. — Я стану богатым? Нет, я... Блаженны мы, нищие, ибо мы не станем царями. Блаженны печальные, ибо они никем не утешены, — прочел он с чувством. — То, что мы ищем, лежит далеко за морями. То, что мы знаем, тяжелыми солнцами взвешено. Девушка, не надо смотреть на меня так. Я пьян и неспокоен сердцем. Вы красивы, а я...

Мы соль океанов — плывущая в небо ладья. Вчерашнего утра больные, бесцельные пленники. Мы часто з-з-заики, и нас презирает семья. Мы — неврастеники.

— Как самокритично! Вы неврастеник? — усмехнулась Катя.

— Я? — Вовочка с трудом заложил ногу на ногу. — Я.., ваш приятель смотрит на меня ревнивым взором. Чувствуется, что ему не терпится послать меня к черту, нет? — обратился он к Мещерскому. Тот вспыхнул.

— Катя, нам не пора?

— Да-да, сейчас идем. — Катя переглянулась с Могиканином. Тот снова подмигнул. — Вы, говорят, очень необычный художник, — сказала она тихо.

— Я? — повторил Вовочка в который уж раз и пьяно рассмеялся. — Я был им когда-то, но я уже умер, милая девушка, сдох. Сдох! Остались только мой скелет и череп с пустыми глазницами. Искусство никому не нужно. Оно раздражает, оно злит.

— Но ведь не всякому приятно смотреть, как вы откручиваете курицам головы и пятнаете их кровью стены, — заметила Катя. — У кого-то просто не выдерживают нервы.