Звезда Парижа

Елена взглянула в уже почти забытое, такое родное лицо Алексея Черкасского и зарыдала. Все ее беды и невзгоды, все трудности, которые ей пришлось преодолеть почти за два года разлуки, навалились на нее, придавив своей тяжестью, и когда молодая женщина, наконец, оказалась в надежном кольце рук воскресшего брата, мужество оставило ее, и она снова стала обычной девушкой — младшей сестрой.

— Не плачь, дорогая, все уже позади, прошу тебя, — шептал Алексей.

Он гладил ее по голове, утешая, как когда-то утешал после первого горя в ее жизни — смерти родителей.

— Не буду, — Елена попыталась взять себя в руки и объяснила: — Просто я два года оплакивала тебя, а о том, что ты жив, узнала только месяц назад.

— Мама, — тоненький голосок, раздавшийся за спиной молодой женщины, вернул ее на землю. Она мягко разомкнула руки брата и взяла девочку из рук кормилицы.

— Алексей, позволь тебе представить мою дочь Марию, маркизу де Сент-Этьен.

Она с беспокойством ожидала реакции брата, и когда он счастливо улыбнулся, вздохнула свободно.

— Здравствуй, милая, я — твой дядя Алексей. Давай знакомиться, — ласково сказал князь. — Я очень рад, что, наконец, вижу тебя.

Алексей протянул к девочке руки, и когда она доверчиво потянулась к нему, подхватил ее и, поцеловав, прижал к себе. Пока они говорили, в вестибюле собралась толпа слуг во главе с невозмутимым величественным дворецким, одетым во все черное. Князь, отдав дворецкому распоряжение о том, чтобы для его сестры приготовили две смежные спальни и комнаты для сопровождающих ее дам, подхватил Елену под руку и повел по коридору.

— Тетя предоставила мне этот дом на время конгресса, а сама переехала в имение, нынешняя суматоха ей уже не по силам. Поэтому мы здесь с моей женой Катей и членами нашей маленькой семьи. Пойдем знакомиться, — предложил он и распахнул дверь в большую гостиную, обставленную со старинной роскошью, напомнившую Елене Ратманово, и пропустил сестру вперед.

В ярко освещенной комнате у весело потрескивающего огня она увидела трех женщин: черноволосую даму лет тридцати, сидевшую в кресле у камина, молодую красивую девушку с золотисто-рыжими волосами и большими глазами цвета морской волны, стоящую за спинкой ее кресла, и высокую, стройную шатенку с великолепной фигурой и лицом итальянской мадонны. Но самым необыкновенным у этой молодой женщины были огромные, очень светлые, в обрамлении черных стрельчатых ресниц серо-голубые глаза и блестящие каштановые волосы, сейчас расчесанные на прямой пробор и заплетенные в толстую косу, доходящую ей до колен.

— Элен, знакомься, это — моя дорогая жена Катя, а вот — подруга нашей семьи Луиза де Гримон, и ее племянница Генриетта, герцогиня де Гримон. — Алексей поочередно представлял сестре женщин, одной рукой обнимая Елену, а на другой держа Мари.

— Здравствуйте, дорогая. Какое счастье, что вы теперь с нами! — воскликнула Катя и улыбнулась медленной улыбкой, сделавшей ее классическое лицо невыразимо прекрасным. — Наконец, война вернула нам всех членов семьи.

Она подхватила Елену под руку и, обняв, повела к дивану, с которого поднялась ей навстречу. Две другие женщины дружелюбно улыбнулись молодой женщине, а старшая сказала:

— Мадам, мы с племянницей невыразимо счастливы познакомиться с вами, но вам сначала следует поговорить в семейном кругу, да и малышка очень устала, давайте я отнесу ее и сама прослежу, как ее устроят.

Она протянула руки к девочке, уже устало уронившей головку на плечо Алексея, и забрала ее. Молодая герцогиня поклонилась и вышла вслед за теткой.

— Снимайте плащ, сейчас я вас накормлю. — Катя забрала одежду из рук Елены и вышла, оставив молодую женщину наедине с братом.

— Боже, дорогая, я до сих пор не верю, что моя одиссея закончилась, и что все мои любимые женщины снова со мной. — Алексей сел рядом с Еленой на диван, взял ее за руку и сказал: — Я ищу тебя уже год, с тех пор как получил письмо от тетушки, где она описала преступления, совершенные дядей в Ратманово, и твой побег. Всем моим родным, и Кате тоже, той осенью сообщили, что я погиб под Бородино. Но Сашка отвез меня в Грабцево к Аксинье, и она за два месяца поставила меня на ноги. В Санкт-Петербург я попал только в последние дни декабря, тогда же выгнал князя Василия из нашего дома, но я ничего не знал о том, что он сотворил с вами, иначе я там же его и убил бы. Тетушка вернулась в Ратманово летом следующего года и сразу поехала тебя искать. В Марфино управляющий ей и сказал, что ты долго болела, еле выжила, а потом тебя увез французский полковник. Я обшарил все лагеря и госпитали, надеясь найти среди французских пленных того, кто хоть что-то слышал о тебе. Никто ничего не знал, и только в середине июня этого года в одном из госпиталей я наткнулся на раненого, служившего в полку конных егерей, который был свидетелем на твоей свадьбе с маркизом, а потом привез тебя к мадам Ней.

— Его зовут Жан, — всхлипнула Елена и улыбнулась сквозь слезы, непрерывно бегущие по ее щекам, — спасибо ему, что помог тебе.