Звезда пленительнаго

Корнилов, поднявший на юге России армию "против большевиков", сделал принципиальную ошибку, пригласив в союзники германцев. Настолько принципиальную, что его в конце концов расстреляли собственные офицеры, массово перешедшие после этого на сторону "освободителя Малороссии Сергеева". Не все перешли — но большевикам хватило, причем не только для победы над "белыми" на юге, но и для того, чтобы выгнать немцев с Украины. Впрочем, германцы и австрийцы особо не расстроились — они успели вывезти почти все, что хотели. Например, практически все продукты — и весь тягловый скот. Так что пахать стало не на чем — впрочем, и сеять нечего было. "В связи с тяжелым положением с продовольствием в городах" правительство вымело крестьянские запасы в нуль.

— Озимых практически не сеяли, а яровых вообще не будет: семян нет совсем. Говорят, в Сибири есть запасы, миллиона три-четыре тонн, но и их не на чем привезти. Сейчас на ходу меньше четырех тысяч паровозов, но ведь и исправных вагонов грузовых меньше ста тысяч осталось. Рабочие разбегаются… из Челябинска хорошо если четыре эшелона в сутки проходит. Максимум полторы тысячи тонн — и что они перевезут за оставшиеся три месяца?

— Я понял, ты предлагаешь срочно закупить тут и перевезти в Одессу, Новороссийск и Ростов кучу пшеницы. Тонн эдак миллионов десять, так?

— Было бы неплохо… тем более что ты говоришь, что запас есть на черный день. Куда уж чернее-то? Но я все же по другому поводу: зерно-то крестьяне сколько-нибудь найдут, по моим оценкам есть у них запасы в ухоронках, миллиона два на посев наберут, может больше. Но пахать там не на чем, трактора нужны.

— Ты хочешь забрать то, что строят в Венесуэле для американцев? Не дам, и причин две. Максимум я за три месяца смогу сделать тысяч восемнадцать — но за эти же деньги можно купить и даже перевезти в Россию тысяч двести коров и бычков. Но главное не в этом. Сейчас эти шестьдесят тысяч тракторов почти полностью удовлетворяют годовой спрос в США. А если они с рынка исчезнут, через пару месяцев рынок займут две-три уже американских компании — из тех, что сейчас по тысяче-полторы в год продают. Мне бы и не жалко — но пока американский фермер потребляет машину, разработанную пятнадцать лет назад, да при том еще специально упрощенную — а если этот рынок отдать, то через год в США такие машины появятся, какие мы себе и представить не можем. В отрасль деньги пойдут, инженеры — причем очень толковые инженеры — начнут драться не за десятки тысяч, а за многие миллионы долларов. Оно нам надо?

— И что ты предлагаешь?

— Я — ничего. В России есть правительство, которое и должно решать такие задачи. Да, я знаю — у них денег нет… но денег я им дам. Много дам — а заводы у них пока еще есть, тем более и все мои им остались — пусть запускают производство. Да, а ты как здесь оказался? Не они ли тебя послали у меня трактора просить?

— Это я их послал! Идиоты в этом правительстве… а по тракторам — это я просто прикидывал, что сделать можно, вот и решил с тобой посоветоваться, раз уж тут оказался. А приехал потому что Березин попросил помочь со строительством завода в Монтевидео. Металла-то в Уругвае нет, а рынок судов — большой, надо составить планы по поставкам стали, дерева, прочего всего…

— Березин?

— Ну да. Кстати, на основании решения профсоюзов: рабочие сами сообразили, что судостроительные там работать не смогут еще лет пять. Так что пара кораблей со станками уже прибыла, материалы для стапелей в Америке уже закуплены, с цементом проблем вообще нет: Мюллер месяц назад запустил новую печь на попутном нефтяном газе, а американцы пошлину на цемент ввели. Так что весной уже начнем тут корабли строить.

— Все вывезли?

— Нет конечно. Захотят большевики — могут сразу к работе приступать, разве что чуть помедленнее корабли строиться будут, или чуть меньше их поставят. Только ведь не захотят они!

— Захотят, захотят! Вот наладят они хозяйство…

— Не наладят.

— Посмотрим. Я думаю, что им просто нужно в этом немного помочь…

Правда "помогать" пришлось все же много: большевики — большевиками, а людям жрать нечего. В особенности в разграбленной Малороссии, и Сергееву ежедневно отгружалось всякой жрачки тысяч на семьсот — долларов. Доллары поступали из Штатов, жрачка закупалась у Гомеса, а так же в Аргентине, Бразилии, на Кубе — те тратили выручку на промтовары в США, и американцы бурно радовались росту зарубежных рынков. Всем было хорошо — но тот же Сергеев, несмотря на мои советы, большую часть продуктов просто раздавал "нуждающимся", и мне это сильно не нравилось: он что, думает я Малоросиию всегда теперь кормить буду? Вдобавок еще семейные проблемы навалились…

Так что, окончательно оклемавшись, я решил не письма писать, а поговорить с ним лично — и в середине апреля сам отправился в Россию. Но на причале Новороссийского порта меня встретил не он, а Леонид Красин — и только тут я понял, что и на самом деле "все еще хуже".