Звезда Серафима Саровского… Звезда любви…

От проезжей дороги, которая проходила недалеко от берега озера, Михаська был скрыт кустами лесного ореха. В последнее время он был не одинок в своем отшельничестве. Теперь рядом с ним неотлучно находился маленький щенок Пронька. Это был пушистый, беленький, с черными ушками и черным хвостиком щенок. Лапки его, на самых их кончиках, тоже были черными, отчего казалось, что Пронька обут в черные тапочки.

Был этот щенок страшным непоседой… Трудно ему было понять, отчего его друг Михаська, вместо того, чтобы играть и от души кувыркаться в траве, всё сидит и сидит на одном месте и всё смотрит и смотрит куда-то вдаль. Поэтому он изо всех сил пытался подзадорить его, чтобы как-то сдвинуть с места… Он покусывал Михаську за ногу… Грыз ему пальцы рук… С рыком тащил за штанину… Но Михаська только отмахивался от него и всё смотрел и смотрел вдаль.

Неожиданно откуда-то издалека послышался топот лошадиных копыт… Михаська не придал этому никакого значения… Он уже привык к тому, что по дороге, от которой был скрыт кустами лесного ореха, довольно часто проезжают гружёные обозы, пролетают на большой скорости чьи-то экипажи, а то и попросту табунщики гонят стада лошадей… Но у маленького щенка Проньки было другое мнение на этот счет… Ему-то как раз небезынтересно было узнать, кто же там посмел нарушить их с его другом Михаськой покой.

Между тем, топот копыт приближался все ближе и ближе… Вот он уже раздается почти рядом с тем местом, где на берегу озера, скрытый кустами лесного ореха, сидел пятилетний Михаська.

Как только топот копыт приблизился совсем близко, Пронька резко сорвался с места и устремился в сторону дороги. Михаська испугался за своего четвероногого друга и попытался его удержать. Но, не успев этого сделать, кинулся вслед за ним. Он увидел, как маленький щенок выбежал на дорогу и бросился наперерез двум огромным, вороным жеребцам. Запряженные в мягкорессорную коляску, они со скоростью звука неслись по дороге… Михаська успел понять, что щенок непременно попадет под копыта этих мощных жеребцов, потому-то, долго не раздумывая, вылетел вслед за ним на дорогу и, как только подхватил его на руки, увидел над своей головой, в облаке придорожной пыли два огромных брюха и две пары передних копыт черных, высоко вздыбленных лошадей. Буквально в последний момент, когда копыта лошадей стали стремительно опускаться к земле, Михаська, со щенком на руках успел-таки отскочить на обочину дороги. В то же самое мгновение оба жеребца встали на все четыре копыта…

Кучер, молоденький, крепко сложенный парнишка с копной волос цвета спелой пшеницы, одетый в поношенный, но еще добротный сюртук, доставшийся ему, скорее всего, с барского плеча, да ещё в черные шаровары, заправленные в сапоги, с великим трудом утихомирил фыркающих, топчущихся на месте жеребцов и, спрыгнув с облучка, вмиг подскочил к Михаське. Он принялся лихорадочно ощупывать его тело и голову, все время со страхом приговаривая: «Хлопчик, ты цел? Хлопчик, ты цел?» – при этом совершенно не обращая внимания на то, что малыш уже несколько раз заверил его в том, что с ним всё в порядке.

– Откуда ты взялся, сорванец?!! – наконец-то дрожащим от волнения голосом спросил он Михаську. – Ты как из-под земли вырос… До сих пор не пойму, как мне удалось лошадей удержать!.. Посмотри, как у меня руки трясутся, – протянул он к лицу Михаськи дрожащие свои пальцы.

Михаська же, крепко прижимая к своей груди маленького пушистого щенка Проньку, только растерянно улыбнулся ему в ответ и ничего не говорил.

– Все из-за тебя, поганец! – погладил кучер мягкую лапку щенка, который в этот момент неустанно лизал щёку Михаськи и судорожно вилял черненьким хвостиком, зажатым между его ног. – Из-за тебя чуть было не погиб сейчас твой хозяин! – погрозил он ему трясущимся пальцем. – Все из-за тебя, паршивец…

– Не ругайте Проньку!.. – вступился за щенка Михаська. – В чём его вина? Ведь он совсем ещё несмышленыш. Это я не доглядел за ним.

– Как же мне не ругать твоего Проньку, если по его вине ты только что чуть не распрощался со своей жизнью! Ох, и напугал ты меня, хлопчик!.. – потрепал кучер копну черных кудрявых волос Михаськи. – Ох, и напугал!.. – все никак не мог придти он в себя…

– Спроси мальчишку, из какой он деревни и чьих будет?!. – услышал Михаська недовольный голос сидящего в экипаже господина, обращенного к кучеру.

Михаська перевел свой взор в сторону господина, одетого в светлый добротный сюртук, в темно-вишневую жилетку и белую рубашку, под круглым воротничком которой был повязан черный шелковый бант. Светлые его, узкие брюки с золотыми лампасами были заправлены в чёрные лакированные сапоги. На диванчике коляски восседал он царственно. Одна его нога была закинута на другую. Левая рука покоилась на крючковатой рукояти трости, стоящей перед ним, а в правой его руке дымилась длинная толстая сигара.

– С Каленевцев я, барин!.. – тут же с готовностью пояснил сидящему в коляске господину Михаська. – Михаськой меня зовут… Я Селивестра Богдана сын. Наш дом в самом центре деревни находится. По правой стороне улицы.