Звезда светлая и утренняя

Правда, в то время на киче было куда вольготнее… это уже заслуга Славика. Вот ведь восхитительный экземпляр, один, пожалуй, такой на все зоны страны…

Славик, попав в зону, обратил на себя внимание тем, что тут же почти пристроился на самое козлячье место — бугром в столовую. Как уж он убедил хозяев — не знает никто, но вроде и по воле у него какая-то поварская специальность, и, кажется, из самых первых московских ресторанов… короче, убедил — с его башкой и выдержкой он бы и не в таком убедил…

Так вот, утвердившись в столовой, Славик моментально подвязал всех самых кусачливых псов: козлы конченые, менты из своих, мыши всей статей, прапора и воины — все были схвачены потребностями своего брюха и башковитостью Славика. Вроде до того дошло, что через прапоров начал он макли и посерьезней: гнал наружу зоновский ширпотреб, загонял в зону чай, крутился, одним словом, но вот загадка в чем: не для себя крутился, то есть и себя, конечно, не забывал, но большая часть энергии и забот шла на подогрев лагерной тюрьмы. Жратва в БУРе и на киче была такая, что там только и можно было подкормиться. Чай, курево — это уже было вроде положенного. Даже на киче при кормежках через день исхитрился Славик организовать в пролетные дни не просто кипяток, а — с сахаром, не просто пайки хлеба, а — с маргарином внутри… В общем, фантастика, и именно в фантастическую эту эпоху Слепухин и отсидел свою пятнашку. Не санаторий, конечно, псы всегда псами будут, но чтобы хату заморозить, как нынче, — представить никто не мог…

Считай полгода крутился Славик, но подошло и ему… Говорят, что хозяин, решая дальнейшую участь отсидевших в БУРе, однажды чуть дуба не дал в остолбенении… Обычно-то он на мразей этих и не смотрел: скользнет поверху и — в бумаги, и — проваливай себе, сглотнув от выплюнутой хозяином доброты… Но увидав настолько раскормленного бугая, что заплывших глаз на мордене не найти, хозяин сначала даже усомнился в правильности бумаг — медика вызвал на осмотр — не болезнь ли какая… Ну, а потом пошло…

Славика после его пятнашки встречали в зоне по-королевски, и хоть от козлячести не отмыться уже, но его единственного не выламывали мужики на следующих его пятнашках в козлячью хату. Так он и жил после: для серьезных решений оставался козлом, но, заслужив свой совсем особенный авторитет, заставлял этим к себе прислушиваться остальных авторитетов. Да и осталось у него от прежних связей, и крутил он себе по-тихому, помогая, если обратятся. Вот ведь и Квадрат не решился сегодня Славика обойти.

Теперь Слепухин подумал о Квадрате спокойно, не смазывая того восторженной благодарностью. Да и в самом-то деле, если пораскинуть как следует, не за что ему особо уж исходить в благодарственном извиве. Квадрат рулевой, а рулевому без семейника никак. (Не то чтобы было такое четкое правило — в этом виделась какая-то гарантия основательности) …в общем, никуда ему без семейника… Так кого же он мог, кроме Слепухина, выбрать?.. Вот они все самые путние собрались сегодня здесь, а у остальных, в кого ни ткни, — свежие косяки на памяти… Так что именно у Квадрата выбор был ограничен, а Слепухин мог бы еще и потянуть, помурыжить его. Славик в семейники не годится — козел все-таки. Долото и Савва не пойдут — издавно наособняк и по-своему, что, конечно же, почетно, но в семейке с рулевым надо жить правилами этого мира, а не своими, хоть и уважаемыми… Малхаз? Этот не согласится — сам рулить метит.

Только не выбиться ему в рулевые. Рулевому надо все время создавать какую-то устойчивость, пусть иллюзорную, а Малхаз хоть и виртуозно держится в равновесии, но не в устойчивости равновесие его, а наоборот, в стремительной гонке, как на вертикальной стене — дух захватывает.