Звезда упала

В начале октября Вера, улучив момент, с лукошком в руке отправилась на МТС. Она хотела отнести Мише обед, а то ведь заработается, опять останется голодным, как уже дважды случалось.

Ещё только подходя к станции, Вера уже услышала громкий недовольный голос мужа. Сквозь окно конторки она скоро увидела и самого Михаила, гневно отчитывающего молоденького тракториста Лёху Заботкина.

– Короче, мне всё равно, что ты, блядина, сделаешь, – хрипло орал он, – но чтоб к утру мне трактор работал! Иначе я тебя под суд отдам за нанесение ущерба социалистическому имуществу! Понял?

Лёха виновато мял кепку, переминался с ноги на ногу, шмыгал носом.

– Понял, Сергеич, – бурчал он. – Только знаешь, это…

Вера перестала подслушивать, осторожно приоткрыла дверь, проскользнула внутрь.

Михаил бросил на неё мрачный взгляд.

– Разговор окончен, – объявил он провинившемуся парню. – Вали отсюда! Работай!

Лёха, так и не договорив, напялил кепку и отправился выполнять приказание.

Михаил снова хмуро поглядел на Веру.

– Ты чего пришла?

– Так ты утром так рано ушёл, даже не позавтракал, – засуетилась Вера. – Я вот тебе блинов напекла, чтоб ты покушал…

– Ты больше сюда не приходи, – резко прервал её муж.

Вера остановилась, медленно подняла на него голову, поинтересовалась испуганно:

– Почему, Мишенька?

– Почему?! – вскипел он. – Ты что из меня, ебёныть, дурака делаешь! Думаешь, если я молчу, так ничего не знаю?! Шила в мешке не утаишь, Вер! Всем всё известно! Так что нечего сюда таскаться, на посмешище меня выставлять! Ясно тебе?

Вера ошеломлённо смотрела на него.

Вот значит что… Нашлись, стало быть, добрые люди. Интересно, долго ли он носит этот камень за пазухой?..

Бедный, как же ему тяжело!

Но она всё ему объяснит, он поймёт, он же добрый, умный…

– Что известно, Миша? – тихо спросила она.

– Всё! – яростно заорал он. – Всё известно! Как ты с немцем путалась! Жировала тут с ним, сука, пока мы на фронте кровь проливали!

Глаза у Веры моментально повлажнели. Она подспудно ждала этого разговора, но представляла его себе совсем иначе.

Что она может ему объяснить? Что противопоставить этой горькой ненависти? Он никогда не поймёт и никогда не простит!

Она вдруг вспомнила старого хирурга Фридмана, печально смотрящего на неё своими мудрыми еврейскими глазами.

Вы хорошо подумали, спрашивал он её тогда. Да, уверенно отвечала она, я обо всём подумала, мне он нужен любой, без рук, без ног, лишь бы живой, лишь бы был рядом.

И вот он рядом, живой, и что теперь?!

Вера молча поставила лукошко на стол, и, не глядя больше на разъярённого мужа, пошла к выходу.

Уже переступив через порог, она всё же обернулась.

– Ты ничего не знаешь, Миш! – с трудом выговорила она.

– И знать не хочу! – тут же бешено заорал он в закрывающуюся дверь. – Шлюха! Блядь! Сучка немецкая!..