Звезда в опасности. Тревожная красота. Кровь в солярке

Они видели выражение его глаз. Оно их убедило.

Несколько минут энергичной работы — и грузовик был выгружен, а ящики аккуратно составлены на площадке.

Открылась дверь, и шофер грузовика вышел, перечитывая накладную. Он записал число в блокноте, пересчитал ящики, записал. Заключенные собрались по другую сторону грузовика, и их поведение привлекло внимание шофера.

— Что происходит? — спросил он.

— Ничего.

Шофер осмотрелся.

— А где охранник? — удивился он.

— Не твое дело! — отозвался голос из кабины, прямо из-за спинки сиденья водителя. Брезент был приоткрыт, дуло винтовки смотрело в лицо парня.

— Залезай! — скомандовал Хебден.

Шофер ошеломленно уставился на винтовку.

— Если хочешь, мы это вмиг устроим, — заверил Хебден.

Шофер набрал воздуха.

— Ладно, — сказал он. — Иду.

И сел за руль.

Брезент опустился, но в щель выглядывало нечто металлическое, оно медленно двигалось, не выпуская из поля зрения сгрудившихся в кучу заключенных. Они не могли видеть лица Рензигера, но понимали, что он-то прекрасно их видит. Кое-кто нервно покашливал, другие кусали губы.

— Не стойте, как истуканы, — распорядился Рензигер. — Двигайтесь потихоньку, но первый, кто сделает резкое движение, станет самоубийцей.

Грузовик тронулся, медленно пересек двор в направлении главных ворот. В шести метрах от них он остановился. К машине подошел охранник и протянул шоферу карточку. Тот расписался и вернул. Охранник махнул рукой дежурному в маленькой будке.

Ворота открылись. Грузовик тронулся. Ствола винтовки видно не было.

Меньше чем через полчаса после событий грузовик снова остановился. На этот раз на проселочной дороге. Левая дверца открылась, и шофер выпал наружу. Он был без сознания, а рана на голове нуждалась, по крайней мере, в девяти швах. Но зато ни часы, ни кошелек с четырьмя банкнотами в пять и тремя в один доллар, а также с семьюдесятью центами не отяжеляли более пострадавшего.

— Этого недостаточно, — подытожил Хебден. — Совершенно недостаточно.

— Что будем делать? — осведомился Гэтридж.

Взгляд Хебдена дал ему понять, что вопрос его лишен смысла. Хебден нагнулся, взял шофера за руки и выволок его на середину дороги.

— Ты думаешь, сработает? — осведомился Рензигер.

— Должно сработать.

— А если он придет в себя?

— Мы его снова усыпим.

Все трое вернулись в кузов и стали ждать. Через четверть часа на дороге показалась машина, здоровенное старое корыто с помятыми бамперами и передними крыльями. В нескольких метрах от лежащего на спине со сложенными на груди руками шофера колымага остановилась. Дверцы распахнулись, и шесть мужчин вышли и направились к телу шофера. Одеты они были в рабочую одежду, у некоторых были соломенные шляпы с широкими полями, какие носят сельскохозяйственные рабочие. Собравшись вокруг шофера, они громко говорили по-испански.

При виде троих из грузовика они замолкли. Наличие винтовок на мгновение парализовало их. Потом двое выхватили ножи и бросились вперед.

— Эй, без глупостей! — предупредил Хебден.

Но они продолжали наступать. Хебден выстрелил и подождал, пока выстрелит Рензигер. Но тот медлил, и Хебден выстрелил еще раз. Два пуэрториканца упали. Бездыханными.

— Кто следующий? — обратился к оставшимся Хебден.

Они подняли руки и тараторили по-испански, но было видно, что теперь они умоляют.

В нескольких метрах от обочины дороги, с той стороны, где стоял грузовик, начиналась густая поросль. Поглядывая в этом направлении, Хебден сделал распоряжения Гэтриджу, тот согласно кивнул и поднялся в кабину грузовика. Когда он вернулся, в руках у него были два мотка веревки.

Они углубились в лес, пуэрториканцы несли тела своих товарищей, а Гэтридж — тело шофера. Хебден двигался за ними. Рензигер замыкал шествие. По приказу Хебдена он отдал ему винтовку, вернулся к машине и отогнал ее к обочине. Потом присоединился к остальным.

Было начало двенадцатого дня. Без четверти час машина остановилась у бензоколонки на дороге в южной части Нью-Джерси. Хебден сидел за рулем. Гэтридж поместился рядом с ним, а Рензигер — сзади. На всех троих была одежда сельскохозяйственных рабочих, но хозяин бензоколонки заметил, что костюм Гэтриджа был ему узок.

— Что вы смотрите? — спросил Гэтридж.

— Ваша рубашка лопнула по шву, — сказал парень.

— Вам это мешает? — спросил Хебден.

— Конечно, нет, — пожал плечами парень. — Она ведь не моя.

— И не моя тоже, — отозвался Гэтридж. Он помолчал и добавил: — Мне пришлось ее одолжить. Вы ничего против не имеете?

— Конечно, нет, — сказал заправщик и повернулся к Хебдену. — Масло проверить?

— Да. — Хебден вышел из машины. — У вас есть телефон?

— Внутри, — заправщик указал на домик.

Хебден зашел внутрь и набрал номер в Филадельфии. На том конце провода поздоровались, он тоже поздоровался и начал говорить, не ожидая ответов. Через две минуты он положил трубку и вышел из домика, заплатил за тридцать литров бензина и бидон масла. Когда машина отъехала, Гэтридж спросил:

— Ты свихнулся? Кому ты звонил?

— Вере.

— Кто это?

— Моя дочь.

Гэтридж хлопнул себя по лбу:

— Мы пропали. Они тотчас узнают, откуда был звонок. Они это умеют…