Звезда Вавилона

– Она хранила его в ящичке секретера, вместе с остальными драгоценностями, которых у нее немного.

– Тогда найти вора проще простого! Установить, кто побывал у нее дома за это время, и…

– Дело в том, что Нелли не может точно вспомнить, положила ли она браслет в ящичек. Возможно, она обронила его в прошлый раз. В любом случае потеря дареного украшения повергла ее в шок…

ГЛАВА 6

Раиса играла один из своих любимых ноктюрнов Шопена. Она увлеклась и не слышала, как кто-то вошел в квартиру. Рояль у Ракитиных был не из самых лучших, но звучал приятно. Две клавиши в басах западали, – надо бы вызвать настройщика. Зато верха отзывались на прикосновения пальцев прозрачно и звонко…

Над инструментом висел портрет первой жены Никодима Петровича – Лидии, матери его детей. Жутковатый портрет. Раиса старалась не смотреть на него. Лидия там была изображена вполоборота, одежду ей заменяли длинные распущенные волнистые волосы. Красавица, ничего не скажешь. Только отчего-то мороз шел по коже от ее взгляда из-под ресниц…

Раиса не осмелилась попросить мужа снять портрет. Она знала, что ее предшественница Глафира беспрекословно терпела присутствие «соперницы». Чем же Раиса хуже? Да и детей обижать не хотелось. Хотя какие они дети? Мачеха против них сама ребенок.

«Неля и Леон очень привязаны к матери, – объяснила новой хозяйке домработница. – Им будет больно, если вы уберете портрет со стены. Мы все к нему привыкли!»

Раиса тоже старалась привыкнуть, но не получалось. Лидия явно невзлюбила ее: это ощущение преследовало молодую жену профессора во сне и наяву.

«Бедная Лидушка, – говаривал муж. – Небось и косточки ее истлели, а она все как будто с нами!»

«Да уж, – думала Раиса. – От ее всевидящего ока ничего не укроется!»

После таких мыслей она корила себя за ревность к покойной, стыдила за злость, которую невольно вызывал у нее портрет. Словно Лидия здесь всем распоряжается, она по-прежнему хозяйка дома, а Раиса так – живет в блуде с чужим мужем.

«Глаша – царствие ей небесное! – испытывала к Лидушке истинное почтение, – признавался профессор. – Детей наших воспитала, как родных. Заботилась о них, пестовала, а они ее матерью ни разу не назвали».

Раиса от Нелли и Леонтия такого обращения и не ждала. Смешно даже, чтобы они называли ее «мамой». Глупо! Дети у профессора выросли амбициозные и высокомерные, самовлюбленные донельзя.

«Я несправедлива к ним, – убеждала себя мачеха. – Просто они напоминают Нико о Лидии, а заодно и мне. Я постоянно читаю на их лицах осуждение, а в глазах – брезгливое недоумение. Как такая молодая женщина вышла замуж за их отца? Наверняка из меркантильных соображений. Они, должно быть, презирают меня!»

Звуки ноктюрна будили в душе печаль, сожаление о безвозвратно ушедшей любви, о том счастье, которое никогда не вернется…

«Лидия была для Нико таким счастьем, – думала Раиса. – Ни Глаша, ни я не смогли дать ему и малой толики того, что давала она. Достаточно взглянуть на ее портрет, чтобы понять это…»

Что-то в картине пугало Раису. Она списывала свой страх на суеверия. Ведь Лидия давно мертва, а портрет как будто продлевает ее земное существование, позволяет ее душе витать поблизости…

– Какая ерунда! – прошептала Раиса. – Я нарочно драматизирую ситуацию, чтобы казаться себе ущербной и незаслуженно обиженной. Дети Нико и Лидии вовсе не обязаны меня любить… Я невольно заняла место их матери и в сердце отца, и в квартире, и…

«Стоп! – остановила она себя. – Верю ли я в то, что говорю? Способен ли Нико любить кого-нибудь, кроме Лидии?»

Поток мыслей захлестнул ее, ноктюрн захлебнулся. Она сбилась и убрала руки с клавиатуры. Рояль замолчал. В гостиной затихали обертоны…

Раиса вспоминала, как профессор сделал ей предложение, волнуясь и пряча это волнение за сухостью слов и напряженной улыбкой. Она заметила, как мелко дрожат его руки с аккуратными, ухоженными ногтями, как подергивается уголок рта, и… растаяла. Заслуженный, уважаемый человек зовет ее замуж, предлагает расписаться и переехать к нему – не банально переспать, а стать законной супругой, со всеми правами и, разумеется, обязанностями…

«Я не удивлюсь, если вы мне откажете! Я готов ко всему. К негодованию с вашей стороны, к резкой отповеди, к прекращению знакомства, наконец… Мой возраст в сравнении с вашим не позволяет мне надеяться…»