Звезда волхвов

   Под вспышками фотокамер Геля перерезала шелковую ленточку в дверях «Целебного родника». Покусывая алчные губки, она энергично орудовала кольцами больших ножниц, словно стригла барашка, и золотое руно с шелестом и звоном падало к носкам ее туфелек. Спаленные зноем гости отирали шеи и лысины, нетерпеливо поглядывая внутрь прохладных залов, где был приготовлен фуршет. По блестящему, как лед, мраморному полу бежал пунцово-красный исполнительный директор. Его глаза не сразу находят Гелю, и он коротко нашептывает ей на ухо срочное донесение.

   Тряся обесцвеченными кудряшками, Геля отказывается понимать простые слова. Это катастрофа! Подача воды внезапно прекратилась. Директор приказал включить аварийное водоснабжение, из городского водопровода. Кто же знал, что в эту самую минуту под напором атмосферных осадков в городе прорвет канализацию? Стоки просочились в городской водопровод, а уж оттуда по запасной ветке фекалии дошли до завода.

   Геля почти в истерике дергает за рычаги и давит на все кнопки подряд. Воют аварийные системы пожаротушения. Жидкость с характерным запахом сточных вод наполняет бокалы, приготовленные для торжественного спича в честь господ устроителей.

   Лучшие люди спешно покидают завод. Грузный Шпалера ретируется последним. Из толпы выскакивает девушка в кокошнике и пышном сарафане. Она с размаху дает пощечину мэру. Сотрудники милиции не успевают реагировать на обстановку в этот полный сюрпризов и неожиданностей день. Иностранец с рязанским лицом хватает «русскую красавицу» в охапку и усаживает в машину. Автомобиль срывается с места и исчезает среди общей сумятицы.

   Плотникова, разгневанный владыка и пятнисто-розовый Шпалера торопливо направляются к вертолету и улетают под свист и улюлюканье толпы.

   Святой родник под горой оживает и бурлит. Хрустальная влага быстро наполняет пересохшую старицу. Со всех сторон к роднику спешат люди. Они окунаются в хрустальную купель и ликуют, освеженные и радостные:

   – Давно так водичка не шла, чистая, как слезка праведника!

* * *

   Севергин нагнал Квита на выходе из пещер. Уверенный в своей безнаказанности, Квит, приплясывая, покидал подземелья. Егор со спины набросил петлю из гароты и сдавил горло Квита, тот даже не успел обернуться. Вцепившись пальцами в удавку, Борис сделал несколько резких бросков в стороны, но Егор только крепче закрутил узел. Квит осел и, скосив глаза, снизу смотрел на Севергина.

   – Вставай с колен и топай разминировать... – Приказал Егор.

* * *

   Два часа над городом бушевала небывалая гроза. Люди собрались в соборе, как в осадном стоянии, когда белые церковные своды были последним рубежом русской обороны.

   – Видел я, – говорил Феодор, – стоят друг против друга два воинства. Одно – богатырей святорусских, другое – погань пустая. Но недолго нечисти хрюкать и поганить святую нашу землю. Погибнут они все, частью пожрав друг друга, иных сметет очистительный огонь. Воскреснет Русь при единомыслии, трезвости и чистоте каждого русича. Ныне сквозь единое сердце наше проходит тернистая межа. Делим мы Русское поле на куски и наделы. Своих чураемся, перед братьями возносимся, спорим о вере, позабыв, что у нас у всех одна святыня: Россия!

   Россия – поприще битвы Правды с Ложью, Добра со Злом, суть Сердце Мира. Проходя ступень за ступенью, она раскрывает миру различные стороны своего божественного лика. Россия претерпевает и рассвет, и падение, могущество и поражение, страдания и величайшие победы, но сокровенная сущность ее неизменна.

   Ныне мы делаем шаг к примирению, к высшему завету, к закону Совести и Любви, к русскому Златострую. Да будет так! Да свершится!

   Над Забытью шумел очистительный ливень. Этот нежданный потоп и гроза вдвоем сотворили нечто мистическое, не поддающееся законам земным: на берегу, где величалось мраморными статуями и дворцовой роскошью только что отстроенное именье Плотниковой, бушевал пожар. Очевидцы утверждали, что в белокаменный чертог ударила громовая стрела, и несгораемый мрамор таял в огне, как подмокший сахар. Из полыхающих развалин взвилось огненное чудище. Неопознанный летающий объект пускал яркие лучи, наподобие лазерного шоу. Его засняли на мобильники и показали в вечерних новостях. Разлившаяся река укрыла пепелище и возвратила этому уголку его тихую сокровенную красоту.

   К утру грозовое неистовство миновало. Рассвет в монастырском саду был нежен и тих. На влажной от росы скамейке сидели Богованя и схимник Феодор и беседовали тихо, по-братски. Да они и были родными братьями.

   – А что, Федотка, пожалуй, пора косить, по росе коса рыбой плывет, – говорил садовник.

   – Коси, Ванюша, да не забывай, что каждый росток, каждая травинка есть проповедь для того, кто способен ее понимать, – с улыбкой отвечал Феодор.

   – Пришла пора укоротить проповедь, – усмехнулся Богованя и взмахнул косой.

   – И то верно. Наступает время дел.

* * *