Звезда второго плана

Ашот отказался избавить ее от Пети, что несколько удивило и разозлило ее.

В глубине души Марина надеялась, что теперь, когда она регулярно одаривает Адамяна своей благосклонностью, он будет потакать ее капризам.

Однако Ашот вел бизнес железной рукой и на корню пресек все попытки избавиться от Петра.

От злости Марина едва не сообщила, что Петя регулярно спит с ней, но потом прикусила язык.

Возможно, Ашот давно знает об этом от того же Крапивина и в глубине души потешается над ней. Хотя вполне возможно, что они оба смеются, обсуждая, насколько хороша она в постели.

Скоты!

Концерты, почти ежедневные, быстро перестали радовать. Да и что это были за концерты?!

Большой сцены ей пока не давали, очень редко удавалось выступить в «сборных солянках», на разогреве у состоявшихся звезд, где-то в начале, когда площадки еще полупусты, а народ трезв и вял. Отпев одну или две песни, Марина уходила под жидкие аплодисменты. Народ ждал звезд, на восходящих старлеток реагировал плохо…

Но куда хуже были сольники в камерной атмосфере ресторанов, а иногда даже саун, где ей, потной от страха и омерзения, под аккомпанемент минусовки, звучащей из музыкального центра, приходилось выступать перед жирными, лысеющими мужиками.

В лучшем случае она уходила под звук собственных каблуков, а в худшем…

Об этом ей вспоминать не хотелось.

Пару раз отвертеться не удалось, и Марина вкусила всех «прелестей новой жизни»…

Денег тоже не хватало.

Что она зарабатывала?

Слезки…

За выход больше сотни долларов ей не давали, за концерт – двести-триста максимум.

Даже когда она жила с Залевским, денег было больше.

Разрыв с ним прошел болезненно в прямом и переносном смысле.

Он вернулся со съемок в неурочное время, мятый, пьяный, с налившимися кровью глазами, уселся напротив с бутылкой пива и посмотрел на Марину с заметным отвращением.

Безошибочно определив его настроение, она насторожилась.

– Говорят, ты в певицы подалась? – ядовито произнес он.

Марина съежилась.

Этот тон она знала хорошо.

Даже слишком хорошо.

Была бы возможность отступить – забилась бы в щель, чтобы переждать надвигающийся ураган, а потом улестила бы, отвлекла…

Вот только бежать было некуда.

Она попыталась встать, но Залевский схватил ее за руку так, что она зашипела от боли, как кошка, и толкнул в кресло.

– Мне же больно! – всхлипнула она.

– Больно ей… Я тебя спрашиваю: ты что, на эстраду намылилась?

Марина потерла руку, на которой выступило красное пятно, и запальчиво воскликнула:

– Ну а что такого? Я ведь тоже хочу сделать карьеру. У меня неплохие данные для вокала, и потом…

Она не договорила.

Залевский легко, без замаха, тыльной стороной ладони ударил ее по лицу.

В последний момент Марина успела отшатнуться, и потому он задел ее лишь кончиками пальцев.

Тем не менее она схватилась за щеку и привычно заканючила, надеясь, что Залевский оставит ее в покое.

– С Ашотиком е…ся? – ласково поинтересовался Залевский. – Молодец! Давай, по стопам подружки топай. Ашотик хороший, добрый. Он тебя тоже в порнушку пристроит, если уже не пристроил. Ну, что, договор подписала?

Марина промолчала.

– Значит, подписала, – удовлетворенно произнес Залевский. – Ашотик свое дело знает. Как договаривались-то? Он тебя рачком поставил или под столом у него отсасывала, у людей на глазах?